глотки режут, потому что таков их жизненный удел и им от него никуда не деться. Это даже убийством не считается. И во-вторых, они проливают кровь во благо королевства. Что очень важно. Ну а новый наш просто до власти алчный, а королевство свое ненавидит…

— Знаете, мне королевство чем-то собаку напоминает, — вдруг заговорила Маграт.

Матушка было обернулась к ней, намереваясь учинить нахалке суровую отповедь, но вдруг черты ее лица разгладились.

— Да, есть что-то общее, — признала она. — Собаке главное, чтобы хозяин ее любил, а хороший он человек или плохой, ей начхать.

— Ладно, что мы имеем? — сказала нянюшка Ягг. — То, что на Флема уже все королевство зуб точит. А нам как себя вести?

— Никак. Сама знаешь, мы ни в какие дрязги не встреваем.

— Так ведь ты сама ребенка спасла, — напомнила нянюшка.

— Это еще не вмешательство!

— Называй это как хочешь, — ответила нянюшка. — Почем знать, может, он в один прекрасный день сюда заявится? За своим уделом. Ты же предложила спрятать корону. Помяни мое слово, вот вместе они и заявятся… Чай готов, Маграт?

— А как ты будешь разбираться со своими старейшинами? — спросила матушка.

— Я им сказала, чтобы меня они в это дело не впутывали. Так и сказала: один раз магию выпустишь, потом костей не соберешь. Сама знаешь.

— Знаю, конечно… — промолвила матушка, и голос ее дрогнул под бременем тяжких раздумий.

— Только я тебе честно должна признаться. Им мой ответ не понравился. Уходя, они что-то все бурчали под нос.

Тут в беседу снова вклинилась Маграт:

— А вы знаете… Шута, который еще в замке живет?

— Это маленький такой, с плутоватыми глазками? — уточнила нянюшка Ягг, радуясь тому, что разговор повернул в менее шероховатое русло.

— Да не такой уж он и маленький, — возразила Маграт. — Вы не знаете точно, как его зовут?

— Шутом и зовут, а как еще? — удивилась матушка. — Не мог найти себе более мужское занятие… Бегает с бубенцами, как коза.

— Мать у него была из Ведунсов, что живут за Черностекольным трактом, — вмешалась нянюшка Ягг, чье знание генеалогии ланкрских семейств уже вошло в поговорку. — Красива была в молодости — страсть! Сколько сердец разбила — всех и не счесть. Что ни день, то скандал. Грызня, перья летят… Но матушка дело говорит. Если Шутом назвался, Шутом и помирать будешь.

— А чего это ты им так заинтересовалась? — спросила матушка.

— М-м-м… Тут одна девушка из нашей деревни хотела разузнать про него… — проговорила Маграт, становясь пунцовой по самые кончики ушей.

Нянюшка Ягг крайне выразительно откашлялась и подмигнула матушке Ветровоск. Та в свою очередь громко фыркнула.

— А чего, работа надежная. Денежная… — заявила нянюшка.

— Вот именно. Целый день с утра до вечера бубенцами звенеть. Отличный муж, ничего не скажешь.

— Зато, если пропадет, всегда будешь знать, где искать, — возразила нянюшка Ягг. — По звону бубенчиков на него и выйдешь.

— Никогда не верь человеку, у которого на голове рога, — провозгласила матушка.

Маграт поднялась с места, вздохнула, собрала в кулак все самообладание — собиралось которое крайне неохотно — и вздернула подбородок:

— Вы просто выжившие из ума старухи. Я иду домой. — И, не промолвив больше ни слова, зашагала по тропинке, ведущей к деревне.

Две ведьмы некоторое время молча таращились друг на друга.

— Дожили! — первой отреагировала нянюшка Ягг.

— Это все книжки, — заметила матушка. — Мозги себе перегрела. Надеюсь, это не ты ее науськала?

— Ты это о чем?

— Сама знаешь. Нянюшка выпрямилась:

— А если и я? Не может же девчонка всю жизнь незамужней ходить, если тебе так больше нравится. Кроме того, если б у людей дети не рождались, где бы были мы с тобой?

— Ты обыкновенную девчонку с ведьмой не равняй, — проговорила матушка, также расправляя плечи.

— Любая девчонка может стать ведьмой, — парировала нянюшка.

— Может, если головой чуть-чуть поработает, вместо того чтобы бросаться на всех мужиков подряд, как ты советуешь.

— А что, идти против своей натуры? Вот если бы ты в свое время попробовала…

— Попробовала что? — тихо и медленно уточнила матушка.

Обе ведьмы ошарашенно таращились друг на дружку. Некое жгучее, саднящее чувство, поднимающееся из потайных недр земли, терзало их, и они понимали, что то, что сейчас началось, лучше закончить побыстрее.

— Я тебя молодой-то хорошо помню. Зануда была страшная, — мрачно пробормотала нянюшка Ягг.

— Зато не перемяла собой все окрестные сеновалы… Отвратительно это, вот что я скажу. И не я одна так думала.

— А ты что, со свечкой стояла? — огрызнулась нянюшка.

— Да о тебе вся округа говорила.

— Ну, тебя-то тоже славой не обделили! Знаешь, как тебя звали? Обмороженной Бабой! Что, не слыхала?

— А уж твоим прозвищем я даже губы марать не буду.

— Ой ли? — взвизгнула нянюшка. — Так послушай, что я тебе скажу, милая моя…

— Не смей разговаривать со мной таким тоном! Я ни в жизнь ничьей милой не была и не буду…

— Вот и я тебе о том же!

Последовал второй раунд молчания, в течение которого обе стороны, едва не приставив нос к носу, поедали друг дружку страшными взглядами, однако недружественность данного молчания была на порядок напряженнее, чем в предыдущем случае. На подобного рода молчании можно запросто поджарить индейку. Возобновления перепалки ожидать уже не приходилось — дело принимало скверный оборот, и все перепалки остались далеко позади. Обе ведьмы изрыгали теперь лишь глухие, полные угроз реплики.

— И чего мне взбрело в голову Маграт послушаться? — сетовала матушка. — Шабаш! Смехота, да и только! Всякая шушера на него слетается, нормальную ведьму и не встретишь…

— Рада, подружка, что мы с тобой по душам поговорили, — прошипела нянюшка. — Полезно хоть раз в жизни правду услышать. — Тут она опустила взор.

— О, да вы, мадам, забрели на мою территорию…

— «Мадам»?!

В этот миг их ушей достиг отдаленный раскат грома. Нестихающая ланкрская буря, совершая обход предгорий, подтягивалась к высокогорью, чтобы порезвиться там ночку-другую. Последние лучи солнца вспыхнули багрянистым оловом, и крупные дождевые капли застучали по остроконечным шляпам ведьм.

— Ладно, некогда мне здесь рассиживать, — рявкнула матушка Ветровоск. — Своих дел невпроворот.

— Вот и у меня тоже, — сообщила нянюшка.

— Спокойной ночи.

— Тебе того же.

И, развернувшись друг к дружке спинами, ведьмы зашагали каждая своей тропинкой.

Полночный ливень стучал в зашторенные окна домика, а Маграт целеустремленно пролистывала книги тетушки Вемпер, посвященные предмету, который, за неимением более подходящего термина, можно было бы обозначить как «естественная магия».

Старая ведьма славилась собирательством подобного рода наблюдений и большинство из них сумела сохранить для потомков в письменном виде — к немалому изумлению знавших ее соратниц (ведьмы, хоть и обучены