Энни это не удивило. Она, пусть и нехотя, готова была согласиться с версией полиции. Макларен, судя по его рассказу, и на нее произвел впечатление не знающего сомнений завоевателя. Но ведь это всего лишь первое впечатление! Причем непонятно чье — женщины или офицера полиции.

— Они решили, что вы на нее напали, пытаясь изнасиловать?

— Они выражались не так прямо, но дали понять… Вы, наверное, знаете, тогда был обнаружен труп мужчины, еще один местный житель пропал, а она исчезла, что и спасло меня от тюрьмы.

— Вы видели ее раздетой?

— Нет. По крайней мере, я этого не помню. Говорю же, я так и не знаю, что произошло в тот день в лесу, но полагаю, раз память молчит, значит, ничего и не было. Я один раз поцеловал ее, когда мы сидели на скамье возле памятника Куку, только и всего.

Получается, он не знал о ранах на груди Кирстен — если, конечно, это была Кирстен, размышляла Энни. Но когда они уединились в лесу, а в подробностях Макларен этого не помнит, он мог снять с нее блузку. Откуда-то ведь он знает о ранах! А может быть, их желание было обоюдным, но, когда он начал ее раздевать, она запаниковала и стала сопротивляться? Что же все-таки произошло? Понял ли тогда Макларен, для чего она согласилась пойти с ним? Наверное, не разглядел за привлекательной внешностью хладнокровного мстителя. А она, выходит, для того и повела его в лес, чтобы убить?

Энни пришло в голову, что у нее самой есть что-то общее с Кирстен: временами она понимала эту женщину и сочувствовала ей.

— А как вы относитесь к версии, которой придерживалась полиция? — спросила Энни.

— Да я вообще не принимаю ее всерьез, — ответил Макларен. — Вам это может показаться странным, но поймите, я не такой человек. Может, вы думаете, что все мужчины одинаковы, но это не так. Честно скажу, я не верю и никогда не поверю, что мог напасть на женщину или попытаться ее изнасиловать!

Энни — при ее печальном опыте — никогда не считала, что каждый мужчина потенциальный насильник.

— Спасибо, Кит, что не пожалели для меня времени, — поблагодарила она. — Вы нам очень помогли. И если это послужит вам утешением, то знайте, я тоже не верю, что вы способны на те ужасные поступки, которые приписывала вам полиция.

— Рад был вам помочь, — откликнулся Кит. — Будете в Сиднее, милости прошу в гости. Я угощу вас такими морепродуктами, каких вы никогда не едали.

Энни благодарно рассмеялась.

— Непременно дам знать, когда соберусь, — шутливо пообещала она. — Берегите себя.

Повесив трубку, она прижала к щеке чашку с еще теплым чаем и пристально посмотрела на море. Какой уж тут Сидней!.. Работать надо. Она вспомнила недавний телерепортаж, в котором показывали Харбор-бридж и Сиднейский оперный театр. Остатки тумана, превращаясь в тоненькие струйки, поднимались вверх над морем и растворялись в воздухе. Солнце сделалось ярче, и долго смотреть на него теперь было больно. Зеленый рыболовный траулер двигался к берегу. Через несколько минут ее телефон снова зазвонил.

Дом Кевина Темплтона располагался за рекой возле Зеленой зоны. С небольшого балкона открывался великолепный вид на сады, поднимающиеся ярусами к замку на холме. За Зеленой зоной лежал Истсайдский жилой район, этот фурункул на лице Иствейла и одновременно неиссякаемый источник работы для Бэнкса и всего персонала полиции Западного округа. За деревьями его почти не было видно, лишь кое-где между голыми ветвями различались ряды однотипных коробок из красного кирпича.

Да, квартира похожа на жилище рака-отшельника, подумал Бэнкс, переступая порог гостиной. Вряд ли она многое расскажет о жизни своего постояльца. Современная секционная мебель, купленная, по всей видимости, в «ИКЕА», была собрана явно на скорую руку с помощью гаечного ключа, упаковки дешевого пива и большого количества отборных ругательств.

Ни стереосистемы, ни даже простенького сиди-проигрывателя, только радиоприемник. В середине одной из стен красовался широкий жидкокристаллический экран, под которым стояла тумбочка, заваленная компакт-дисками, среди которых, как отметил Бэнкс, многие были о спорте; десяток блок-бастеров и американских телесериалов, таких как «Симпсоны», «24» и «Место преступления». Среди дисков нашлось и несколько потрепанных книг в бумажных обложках. Бэнкс поинтересовался: шпионские романы Кена Фоллета, детективы Джека Хиггинса, Энди Макнаба, Криса Райана. Отдельной стопкой лежали книги по уголовному праву и многотомное американское руководство по разыскной деятельности. На каминной полке — никаких семейных фотографий, правда, одну из стен украшал вставленный в дешевую рамку плакат к фильму «Вертиго» Альфреда Хичкока. Бэнкс вспомнил, что в прошлом году этот плакат редакция какой-то газеты раздавала на улицах бесплатно.

В крошечной ванной, совмещенной с туалетом, обычный набор: шампунь, зубная паста, парацетамол, гель для бритья, бритва и прочие предметы гигиены и косметики и никаких лекарств, купленных по рецепту. Полотенце на краю ванны было еще влажным.

На кухне Бэнкс заглянул в холодильник: в морозильном отделении — пусто, только кубики льда, а в самом холодильнике Бэнкс обнаружил молоко, яйца, сыр, пикантный соус к мясу, томатный кетчуп, остатки еды, купленной навынос в индийской закусочной, и пластиковый контейнер со спагетти под соусом болоньезе. Отдельная полка была сплошь заставлена винными бутылками из «Теско» и «Сейнзбериз» — вина довольно приличные, отметил про себя Бэнкс. Рядом с холодильником стояла дорогая экспресс-кофеварка.

Маленькая спальня вмещала лишь широкую кровать, ночной столик с торшером и большой платяной шкаф, набитый одеждой и обувью. Костюмы были добротными. Конечно, не от Армани или Пола Смита, но Бэнкс усомнился, что жалованье детектива-сержанта позволяло купить даже то, что висело в шкафу Темплтона. На туалетном столике под окном стояла фотография молодой девушки: длинные волосы развевались по ветру, она улыбалась в камеру, а вокруг нее кружились желтые осенние листья. Бэнкс не имел понятия ни кто эта девушка, ни почему Темплтон держал ее фотографию в своей спальне. Может быть, это его подружка? Кев никогда ничего не рассказывал о своей личной жизни.

В выдвижном ящике туалетного столика валялось немного мелочи, презервативы, ручка и бумага. Часы-будильник поставлены на шесть часов утра.

Бэнкс вернулся в гостиную и присел к письменному столу Темплтона. Доступ к файлам в ноутбуке преграждал пароль; чтобы ознакомиться с его содержимым, требовалась помощь технического отдела. Порывшись по ящикам, Бэнкс обнаружил стопку общих тетрадей, исписанных аккуратным, но не очень разборчивым почерком Темплтона. Все записи относились к расследованиям, в которых тот участвовал. Заглянув в последнюю тетрадь, Бэнкс выяснил, что Темплтон делал в ночь с пятницы на субботу:

00.00. Вошел в Лабиринт через проход с автомобильной парковки. Освещение слабое, здания высокие — невозможно охватить взглядом всю территорию. Отдаленные звуки доносятся с площади во время закрытия пабов. Никто сюда не идет. Никаких шагов.