– Не обе мои жены ушли, – возразил Билл. – Клер от меня не ушла. – Он говорил с деланой суровостью, пытаясь превратить этот разговор в шутку. – Просто мы с ней решили, что так будет лучше. А Карен… Она тоже не ушла. Просто переехала. Мы решили, что так лучше для нее.

«Папа! – хотелось крикнуть Люси. – Ну постой же ты за себя!»

Марта повернула голову к сыну, и ее зеленые глаза сверкнули.

– Билл, ты живешь в вымышленном мире. Ты даже не заметил, что твоя жена почти полгода крутит роман у тебя под носом.

Билл встал и понес к раковине несколько тарелок.

– На самом деле заметил. Я все время знал.

– Что?

– Сьюзен Тэлбот мне сказала. Однажды она увидела, как они целовались. – Его лицо исказила гримаса. – Но я уже и так все понял. Я ведь не дурак. Я все прекрасно знал с того времени, как… ну да ладно. Я считал, что она одумается. Я считал, что мы держимся вместе из-за того, о чем друг другу не говорим, а не наоборот.

– Какой странный способ сохранения брака, – сказала Марта.

– Так может показаться. – Билл сел за стол и быстро допил чай. – Ну ладно, пойду, пожалуй. – Он встал, шагнул к двери, но остановился и посмотрел на дочь. – Люси, увидимся завтра. Заскочишь на кофе?

– Обязательно.

Люси жалела о том, что не может пойти с ним сейчас, обнять его, вернуть шум и жизнь в его дом. Она вдруг поняла, что не хочет оставаться наедине с бабушкой.

– Дай нам знать, если будут новости от Флоренс, – попросила она отца. – И скажи ей, что мы все переживаем за нее.

– Да, дай нам знать… – Марта протянула руку, когда сын проходил мимо, а он наклонился, чтобы она могла поцеловать его в щеку. Марта взъерошила его волосы. – Билл, любимый мой мальчик. Прости меня.

Билл обнял мать и зажмурился.

– Все в порядке, мама.

Она сжала его запястье.

– Билл?

– Ма?

Ее зеленые глаза затуманились. Марта смотрела не на сына, а на что-то позади его головы.

– Начинается… Опять оно здесь. Не могу прогнать. Я прогоняю, а оно возвращается и возвращается. – Она отвернулась. – Нет, нет.

– Ма, все хорошо, – твердо произнес Билл и положил руку на плечо матери. – Все хорошо.

– Вряд ли ты понимаешь.

– Конечно же, понимаю. – Билл наклонился, чтобы посмотреть матери прямо в глаза. – У тебя период отрицания, ма. Это нормально.

– Нет-нет, – еле слышно проговорила Марта. – Я просто… иногда я его ненавижу.

Билл присел рядом с ней на корточки, как ребенок, и убрал за ухо прядь ее волос.

– Послушай, ма, могу я дать тебе совет?

– Конечно.

– Не форсируй события и настроение. Ничего не форсируй, не нагнетай. Перестань пытаться всем управлять.

Марта посмотрела на сына в упор.

– Я хочу это прекратить. Хочу научиться прогонять это.

– Но не получается, так ведь?

Люси в испуге наблюдала за этим разговором.

– Ма, – ласково произнес Билл, – его нет. Он ушел и не вернется.

К ужасу Люси, лицо ее бабушки перекосилось, рот превратился в черную дыру, нижняя челюсть выпятилась.

– Он сказал, что вернется. Он солгал мне. – Ее голос задрожал. – Жаль, что я не знала. Я бы ему помогла. Чтобы он чувствовал себя лучше…

– Нет, – со стальной решимостью ответил Билл. – Ма, я все знал и не мог помочь ему, хотя я врач. Ты бы совершенно ничего не смогла сделать. Пожалуйста, прошу тебя, поверь. Он прожил намного дольше, чем должен был по моим подсчетам. Но он увидел Люка, своего правнука, верно? И Кэт вернулась и повидалась с ним. Предстояла выставка его работ. Он хотел, чтобы мы гордились этой выставкой и отпраздновали ее. И он знал, что с тобой все хорошо и что будет хорошо. Помни об этом.

Билл коснулся щеки матери ладонью. Марта кивнула. Жуткая ухмылка сошла с ее лица.

– Ма, ты веришь мне?

– Не знаю…

Они втроем вышли в прихожую и остановились на пороге входной двери. Молчание нарушила Марта.

– Что ж, до свидания, – сказала она, отвернулась, ушла в кабинет и закрыла за собой дверь.

– Ты как живешь один? – спросила Люси, когда они с отцом рядом пошли по подъездной дороге. – Нормально? Ты точно не хочешь, чтобы я поехала с тобой?

Дождь прекратился. Тяжелые капли падали со свежих зеленых листьев.

– Это совершенно не нужно, спасибо тебе, – отозвался Билл и стряхнул блестящие капли с куртки. – Утром увидимся.

– Да, папа. – Люси хотелось спросить у него, что же будет дальше и что им всем делать, но она видела его понурые плечи и печальные глаза и понимала, что он ничем не сможет помочь. – Тебе бы стоило быть более таким… ну, ты понимаешь.

– Более каким?

– Более четким. Более деятельным, папа. У тебя это отлично получается.

Билл беспомощно рассмеялся.

– Боюсь, я не такой, Люси.

– Нет-нет, ты такой, ты просто думаешь, что не такой. Ей нужно, чтобы ты говорил ей правду.

Он снова рассмеялся.

– Я никогда толком не понимал, что такое правда. – «Это доказывает, что я прав, и все такое прочее». Он обнял Люси. – Пока, Люс. Ты в последнее время стала такая взрослая. Я тебя с трудом узнаю.

Люси с любопытством вгляделась в глаза отца.

– Папа, я прежняя.

– Ничто не остается прежним, Люс, – сказал Билл. – И чем быстрее мама свыкнется с этой мыслью, тем лучше.

Шагая обратно по подъездной дороге, Люси разглядывала дом. Деревянный мезонин в сумерках казался серым, оконные рамы поросли мхом. На гравийной подъездной дороге вылезли сорняки. Словно для того, что поддержать мрачное настроение, снова зарядил дождь – густой, как туман. Впечатление было такое, словно дом исчезает. Люси было жаль, что она не может щелкнуть кнопкой и переключить изображение… чтобы наступил день, когда ей исполнилось десять лет. В тот день дом превратился в пиратский корабль, а Кэт подарила Люси свою старую футболку «Benetton». Или тот день, когда Флоренс, разъяренная отзывом какого-то критика на ее лекцию о какой-то старой картине, вышвырнула книгу из окна кабинета на лужайку. Книга ударила Билла по макушке, а Левша, Кэт и Люси так хохотали, что у Кэт лимонад из носа полился. Или тот день, когда Люси целовалась с Ксавье, французским студентом, приехавшим по обмену учиться в Англию. А целовались они в лесу, где в это время выросла просто уйма дикого чеснока. Люси помнила вкус его губ, запахи чеснока и сырой земли. Любой день годился, кроме сегодняшнего.

Осторожно приоткрыв дверь кабинета, Люси увидела Марту, сидящую за письменным столом Левши, и это зрелище ее слегка шокировало. Марта держала в руках детализированный счет за телефон, а на поле квитанции красовался набросок с изображением Уилбура, бегущего по периметру листка.