Кэсси непонимающе уставилась на тетушку.

– А чего это?

– Я забираю тебя домой. Ко мне домой. Только надо уйти быстро и тихо. Не хочу, чтобы твой папа нас услышал. – Она присела на корточки – Хочешь пожить у тети и дяди?

Кэсси посмотрела на брата.

– А Дейви?

– Со мной все будет хорошо, – сказал Дэвид. – Я же в колледж поступаю. Так что долго тут не задержусь.

Том Дулан остановился на улице – с кем-то переругивался. Дэвид его видел. Он еле держался на ногах, стоя у изгороди, правая рука болталась из стороны в сторону, словно простыня на ветру.

«Я его прикончу, – думал Дэвид, – если этого не сделает кто-то другой».

Кэсси строптиво скрестила руки на груди и повернулась к тетке.

– Хочу тут остаться, с Дейви.

– Нет, Кэсси, милая, – жалобно произнесла Джем. – Тебе надо отсюда уйти. Пора уходить, понимаешь?

– Кэсси, – вмешался Дэвид, – я скоро уеду в колледж. У меня планы есть. Ты мне не нужна, слышишь?

Кэсси уставилась на брата и сунула руки в карманы. Так она делала, когда принимала решение.

– Не хочу уходить. – У нее задрожала нижняя губа. – Хочу оставаться тут, с тобой. Ты же говорил, что мы с тобой вместе, что ты и я против всех других. Ты вот как говорил.

Да, он постоянно повторял эти слова, когда падали бомбы и приходили мародеры, когда отец являлся домой среди ночи, а они прятались в простенке, где стояла кровать Дэвида, и когда у них не хватало еды, и когда было страшно и холодно, и одиноко. Он все время ей это твердил.

Дэвид крепко зажмурился. Он сказал себе, что ему будет проще заботиться только о себе самом, и надо в это поверить. Он несколько раз повторил эти слова мысленно, открыл глаза и сжал запястье сестренки.

– Послушай, Кэсси, я не хочу больше с тобой жить. Надоела ты мне. Так что лучше выметайся и живи у тети Джем. Там о тебе позаботятся.

Кэсси ухватилась ручонками за рваную рубаху Дэвида. По ее худенькому личику было видно, что она потрясена до глубины души.

– Ты же говорил – ты и я одна семья! Ты же вот как говорил, Дейви!

– Говорил, говорил… Врал я все. Так что топай давай.

Он вытянул руку и как бы равнодушно прикоснулся к ее светлым кудряшкам. В последний раз. «Мы с тобой одна семья».

Глаза Кэсси были полны отчаяния и тоски. А потом она отвернулась.

– Пойдем, тетечка Джем.

– Как нам выйти? – тихо спросила Джем, не скрывая страха. – Он же вот-вот может ввалиться.

Дэвид открыл дверь нараспашку, очень стараясь не встречаться взглядом с сестрой. Он вряд ли смог бы сейчас вынести ее взгляд.

– Пойдемте, я вас проведу.

– А ночную рубашечку? – Кэсси обвела взглядом тесную комнатку с покрытыми плесенью стенами, служившую им домом в последние два года.

– Нет времени, детка, – сказала Джем. – Мы тебе все-все новенькое купим. Не волнуйся.

Кэсси наклонилась.

– Я возьму Фло. – Она подняла с пола любимую тряпичную куклу, обняла ее и прижала к худенькой груди.

– Да, возьми свою Фло, – пробормотал Дэвид, торопливо вышел в коридор и постучал в последнюю, дальнюю дверь. – Джоан! – крикнул он в отчаянии. – Джоан, впусти меня. Папаша идет!

Дверь осторожно приоткрыла старушка с растрепанными, кое-как собранными в пучок волосами под аккуратным шелковым шарфом.

– Ой, кто к нам пришел! – воскликнула она и ласково ущипнула щечку Кэсси. – Хорошо, хорошо. Заходите, а он уж мимо проскочит. Он же ничего такого. Просто злой. О, привет, Джем. Что надо-то?

– Ты их просто впусти, Джоан.

На лестнице загремели тяжелые шаги.

– Потом покажи Джем пожарную лестницу. – Дэвид сжал руку Джем выше локтя. – До свидания. Вы все правильно делаете. Тетя Джем, вы же знаете.

Его тетка втолкнула Кэсси в комнату соседки и на мгновение задержалась на пороге.

– Ты славный мальчик, Дейви. Навещай нас, хорошо?

Возле подмышки Джоан появилось лицо его сестренки.

– Дейви? – По ее щекам текли слезы. – Хочу к Дейви.

Дэвид старался сохранять спокойствие. Он слышал шаги отца, его тяжелый топот по скрипучим половицам. И ругань.

– Где этот маленький кусок дерьма, этот гребаный мальчишка, а? Какого черта он не идет, когда я ему велел? Какой-то мерзавец хотел отцу родному по морде заехать, а треклятый мальчишка и ухом не ведет! Слышать не желает. Ну я ему сейчас…

Дэвид наклонился.

– Слушай меня, Кэсси, – прошептал он. – Ты должна поехать с тетей Джем. Станешь постарше – сможешь приезжать. Когда отца дома не будет. Хорошо? А если я тебе понадоблюсь, ты просто приходи сюда и спроси про меня в пабе или на рынке, и кто-нибудь меня разыщет. Слово даю. Я всегда буду тут, если понадоблюсь.

Он сжал тоненькие плечики Кэсси.

– Ты меня поняла? Обещай.

Девочка кивнула.

– Но все это только тогда, когда ты станешь старше, – сказал Дэвид и сглотнул подступивший к горлу ком. У него словно кто-то сердце резал острым ножом.

Кэсси снова кивнула:

– Да.

Она отвернулась и ушла в комнату, крепко прижимая к себе куклу Фло. Дэвида слегка замутило из-за запаха, исходившего из-под мышки Джоан. Он встал.

– Ну, до свидания.

Тетя Джем поцеловала его в щеку и до боли сжала руку.

– До свидания, Дейви. Скоро я заеду к тебе. Ты и сам выбирайся отсюда, как только сможешь. Трудись как полагается да веди себя хорошо, договорились?

Слова застревали у нее в горле. Она отвернулась и захлопнула дверь.

Дэвид развернулся… Перед ним стоял отец.

Тома Дулана люди и до войны побаивались, но тогда все было по-другому. Он же, как ни крути, воевал в Первую мировую. Был ранен шрапнелью в колено, прихрамывал. В общем, хотя теперь превратился в злодея, когда-то он был героем. Попадались мужчины и похуже. У него-то и работа имелась, и жена, и кое-кто его даже уважал, несмотря на то, что он мог жену на пол повалить, ударив вазой, которую она купила в бакалейном магазине, а сынишке мог в сердцах кулаком по лицу врезать. И что с того, что Дэвид порой слышал крики и рыдания среди ночи, когда другие спят. Зато у них был дом, крыша над головой.

Теперь Том Дулан стал старой развалиной. Пьяницей он был всегда, сейчас же просто не просыхал. Дэвид его жутко боялся. Ведь они ютились втроем в однокомнатной квартирке на Эссекс-Роуд, предоставленной городским советом. Порой Дэвид просыпался среди ночи и видел, что отец смотрит на него или на спящую Кэсси. Сидит в углу комнаты, и его черные глаза сверкают. На прошлой неделе он стащил Кэсси с кровати, ухватил за тонкие ручонки и колошматил ее головой о стену, пока она не стала кричать. Вот почему она до сих пор плохо слышала. А все за что? За то, что она в тот вечер, когда у них даже чая не было, сказала, что хочется кушать.