Талантами Данте Андреас не обладал, однако определенные способности к эскапологии у него имелись. Вопреки распространенному мнению освободиться от наручников довольно просто, ведь они созданы для заключенных, которые находятся под постоянным наблюдением и не могут повозиться с замком. В отличие от них Андреас был один, и ничто не мешало ему воспользоваться самым распространенным методом взлома – маленькой жестяной пластинкой. Он поместил рычаг между зубцами наручника и надавил, больно прищемив запястье. Блокирующий механизм заклинило, и наручник разомкнулся.

Андреас был свободен. Потерев ссадину на запястье, он огляделся. За задним стеклом шевелились только силуэты в окнах.

Не сводя глаз с коттеджа, Андреас запустил руку в бардачок и достал еще одну вещицу – черный пластиковый кастет. При нажатии на кнопку два электрода на его костяшках испускали низкочастотный электрический разряд в миллион вольт: хватит, чтобы обезвредить крупного пса или сделать очень больно человеку.

Андреас медленно открыл дверцу и вышел из машины.

Из дома доносился неразборчивый гомон. Казалось, внутри что-то оживленно обсуждают. При мысли, что эти твари не дали ему послушать рассказ мнимого мертвеца, к горлу журналиста снова подкатила желчь, но он уже знал, что скоро с ними расправится.

«Никто не смеет оттирать Андреаса в сторону. А тем, кто пытается, приходится сильно об этом пожалеть».

Толстяк пригнулся и, держась в тени деревьев, на удивление проворно и тихо двинулся к коттеджу.

Изучая окна верхнего этажа, он обошел вокруг дома, но те располагались слишком высоко, чтобы забраться внутрь, не наделав шуму. Наконец, обнаружив на первом этаже незапертое подъемное окно ванной комнаты, он до упора открыл створку и протиснулся в щель. Необъятный зад Андреаса застрял между карнизом и окном, и какое-то время ему не удавалось ни влезть в комнату, ни спрыгнуть обратно в сад. Внезапно брюки его треснули, и он рухнул на пол ванной, в кровь разбив губы. Пару минут он пролежал, не дыша: шум падения могли услышать. Однако в коридоре ничто не двигалось, а из гостиной по-прежнему доносился ненавистный Андреасу ноющий голос Данте.

Вытирая окровавленный рот, он осторожно поднялся. Ничего, они и за это заплатят. Андреас снял спадающие брюки, сел на бортик ванны и, не устояв перед искушением, дал из электрошокера пару разрядов. Темноту прорезали ослепительные вспышки.

«Скоро», – подумал он.

Вне себя от негодования, Данте размахивал больной рукой в такт своим словам:

– Тридцать пять тонн ядерного топлива разнесло в радиусе трех тысяч километров, сотни тысяч местных погибли от прямых последствий радиации, а еще миллионы людей по всему миру – от вызванных ею злокачественных опухолей, хотя, разумеется, истинные цифры нам никто не назовет. Статистику замалчивал не только СССР, но и другие правительства, заинтересованные в развитии ядерной энергетики. – Он повернулся к Максиму. – Если Господь существует, у Него отличное чувство юмора, учитывая, что ты до сих пор жив.

– Господь помогает тем, кто сам себе помогает, – сказал Максим. – Один из охранников узнал об аварии от кого-то со станции, психанул и попытался сбежать. Среди охраны началась паника, и пациенты этим воспользовались. Я видел, как они выходят наружу, бледные и худые как жерди, с вырванным у надзирателей оружием и палками наперевес. Толпа рванулась к ограждению, мои сослуживцы открыли стрельбу, а я попросту удрал. Ну перестреляли бы мы их, а толку? Мы находились на зараженной территории и вполне могли подхватить лучевую болезнь, а может, и уже подхватили. Но перед побегом я видел, как из куба выходит девчонка.

– Гильтине, – сказал Данте.

– Да. Из детей сбежать удалось ей одной. Всех остальных – человек тридцать, не считая дезертировавших вместе со мной солдат и сотрудников, – изловили или убили. Альтернативу расстрелу предложили только мне: я должен был заняться поиском беглецов. Кое с кем из них пришлось повозиться, но Гильтине могла любому дать сто очков вперед.

– Кто вас завербовал?

– Официально – армия, но на деле мы повиновались лично военному врачу по имени Белый. Это Александр Белый отвечал за Коробку. – Максим подумал, что до сих пор боится этого человека больше, чем саму Гильтине. – Но когда он умер… приказы продолжали поступать. Как бы объяснить? Такие, как я, похожи на стайных рыбешек. Мы знаем, куда плыть и что делать, но не знаем зачем.

– Я видела передачи о Чернобыле, – сказала Бригитта. – Там не было здания, похожего на Коробку.

– Его снесла группа ликвидаторов, которые работали на аварийном блоке. Ликвидацией последствий аварии занимались тысячи человек, большинство из которых потом погибли от облучения. Как и пожарные, выехавшие на место сразу после взрыва.

– А вы охотились за заключенными, которые попытались спастись, – мрачно заметил Данте.

– Я был солдатом, а они – убийцами. – Максим снова закурил. – Белый выдал мне их личные дела. Все они были убийцами-рецидивистами. Пропаганда запрещала говорить о таких людях, ведь серийные маньяки орудовали только в загнивающей Америке. Но даже в рабочем раю без демонов не обходилось.

– А сам ты кто? – спросила Бригитта.

– Сейчас? Старая развалина.

– Вы читали личное дело Гильтине. Кто она? Как ее зовут на самом деле? – спросила Коломба.

– Никто. Она была и, похоже, остается исключением. Ее в Коробку не привозили. Она там родилась.

– Боже… – Стоило Коломбе подумать, что она достигла дна, как вниз вела новая ступенька. Девочка родилась в тюрьме и выросла среди убийц. Стоит ли удивляться, что она тоже избрала убийства своей профессией?

Бригитта побледнела.

– Из-за вас Гильтине убила моего брата! Из-за того, что вы с ней сотворили! – выкрикнула она в лицо Максиму.

– Спорить не стану.

– Как она выжила в одиночку? – продолжила допрос Коломба.

Прежде чем ответить, Максим отпил щедрый глоток водки.

– Не знаю. Мы сбились со следа сразу после ее побега. Считалось, что она мертва, но много лет спустя поползли слухи о женщине-киллере, которая работала в том числе на ФСБ. И, как я уже говорил, когда я ее выслеживал, ей всегда удавалось ускользнуть.

– Я вот чего не понимаю, – сказал Данте. – Коммунистический режим пал. Какое вам было дело до Гильтине? Вы хотели помешать ей убивать?

– Разумеется, нет. Но, кроме нас с Белым, рассказать о Коробке могла только она. Мне поручили замести все следы.

– Ваше новое начальство могло свалить ответственность на своих предшественников, как в случае со сталинскими репрессиями. Зачем тратить столько усилий?

Прежде чем Максим успел ответить, появился Андреас.

Другой возможности ему уже не представилось.

Короткую соломинку вытащила Бригитта. Девушка не догадывалась, что тянет жребий, – она просто не могла больше слушать об убийствах, заговорах и тайнах и пошла в ванную, чтобы умыться. Она думала о брате. Вспоминала утро, когда отец позвонил ей и все рассказал. Он так рыдал, что она спросонья не сразу разобрала, о чем он. Пришлось угадывать отдельные слова. «Абсент». Гюнтер.