– Похоже, – согласилась женщина, – здесь и зарубежная финансовая помощь, и свои профессионалы-идеологи, и подвижники. Недавно пришлось выезжать на Украину, где брали подпольную типографию ЕХБСЦ, так выяснилось, что люди работали по восемнадцать часов в душном подвале, только по ночам выходили свежего воздуха глотнуть, лица у всех бледные, болезненные. Ну, представьте: всё время взаперти, да ещё свинцовой пылью дышать. Причём гробили себя, не получая за это ни копейки. Фанатики…

– Простите, Нина Семёновна, но, кажется, только вчера вы говорили о лояльности ЕХБ, что у них вполне легальные печатные издания, штаб-квартира здесь, в Москве, и глава организации свободно разъезжает на служебной «чайке»…

– Вам, как новому человеку, пока сложно различать тонкости, – улыбнулась сотрудница. – Вчера я действительно говорила о ЕХБ – евангелистских христианах-баптистах, которые официально зарегистрированы и лояльно относятся к власти, проще говоря – контролируются нами. А ЕХБСЦ – евангелистские христиане-баптисты Совета церквей – контролируются, получают инструкции и материально-техническую помощь «оттуда» – вот и вся разница.

– Выходит, религия – только для тех, кто внизу, а для «верхов» – это всегда политика, – резюмировал Чумаков.

Женщина пожала плечами:

– Так было во все времена, и наше – не исключение.

– А как обстоят дела с родной, так сказать, православной церковью?

– Здесь свои особенности: борьба за место, влияние, источники доходов. Доносы друг на друга строчат, поэтому информаторов у нас хватает. Да сами можете взглянуть, вон картотека в верхнем левом ящике.

Нина Семёновна собрала рассмотренные папки в стопку, пересчитала, положила сверху сопроводительную записку.

– Ну, я пошла на утверждение, а потом сразу домой побегу, дочка обещала приехать. Вы, когда будете уходить, дверь захлопните, ключ у меня есть.

Чумакову не очень хотелось копаться в церковных дрязгах, но сидеть без дела тоже было не в его правилах. Кроме того, он никогда не соприкасался близко с этой сферой человеческой жизни. За границей был знаком с одним падре. Правда, беседы их почти не выходили за рамки «ситроена», который падре методично – весной и осенью – пригонял для техосмотра в его, Жана Пьера Леграна, автомастерскую. Ну вот, знал бы почтенный падре, что мсье Легран сейчас копается не во внутренностях «ситроена» или «мерседеса», а в доносах его ортодоксальных коллег.

Открыв указанный ящик, Вячеслав Михайлович скользнул взглядом по шеренге безликих цифр. А ведь за каждой из них кроются определённые люди и взаимоотношения, мелкие группы и целые движения. Вот, например, раздел: «Подрывная деятельность против советской православной церкви». «Даже так!» – восхитился Чумаков. Запомнив код, он отыскал шкаф, полку и стал перебирать папки, на которых, кроме номеров, были отдельные названия или фамилии. Вот совсем тонкая папка «Язычество», в которой собраны вырезки, перепечатки, фотографии людей и проводимых обрядов. Чумаков обратил внимание, что мужчины, видимо руководители язычников, были одеты в расшитые рубахи, штаны и сапоги, а то и лапти, как в древнюю старину. Больше всего Чумакову запомнились красивые звучные имена: Велимир, Доброслав, Велесдар и другие, так что он впервые задумался над собственным именем и пришёл к выводу, что Вячеслав – тоже славянского корня и обозначает «вещий славой». Что ж, неплохо!

Он взялся за другие папки. Одна из надписей показалась знакомой, ну-ка… Родь Андрей Осипович. Постой-постой, мало ли похожих фамилий… Развязал тесёмки, так, анкетные данные: родился, учился… А вот и фото… С ума сойти, неужто Андрей?! Андрюшка Родь, школьный друг и товарищ, добряк, умница, стал священником? Хотя он ведь не скрывал своих религиозных увлечений… Ну-ка, посмотрим, чего он достиг и о чём докладывают «собратья по кресту». Папка с досье Андрея была объёмистой, видно, активности ему, как и прежде, не занимать!

Усевшись за стол и включив лампу, Чумаков углубился в чтение. Только когда в коридоре загромыхало ведро уборщицы, он взглянул на часы. Был поздний вечер. Вячеслав Михайлович убрал бумаги, закрыл кабинет, спустился на улицу и пошёл по тротуару, окунувшись в тревожные раздумья.

А в ближайший выходной отправился на электричке в Подмосковье.

Хлопнула входная дверь, послышались шаги. Вернулся отец Андрей. Увидев в руках Чумакова газету, ничего не сказал и пошёл переодеваться. Выйдя из комнаты в рубашке и брюках, так же молча уселся напротив, сложив руки.

Чумаков собрал газеты в стопку, отодвинул.

– Андрюша, я ненадолго приехал…

– Не томи, Вячеслав, я же не слепой, вижу, что не просто так в гости пожаловал. Давай, выкладывай!

Чумаков сцепил пальцы в замок и, слегка наклонившись, заговорил. Весь его облик выражал сосредоточенность, и от этого фразы получались короткие и чёткие.

– Сейчас везде неразбериха. Я действительно недавно вернулся. Думал – в отпуск, а тут… В общем, я случайно познакомился с твоим досье. Знаю о твоих неприятностях, читал копию письма прихожан, где они просят не переводить тебя в другую область. Ну и ещё, извини, там куча доносов, что ты модернист, извращаешь толкование Святого Писания, выступаешь против помазанников Божьих – монархов, и вообще призван заграницей разрушить нашу церковь изнутри. Клеймят за происхождение, короче, грязь всякая, противно говорить…

Отец Андрей напрягся. Всё, о чём упомянул Вячеслав, было его болью. Пока они с прихожанами восстанавливали церковь, материально приходилось трудно, но в остальном всё шло хорошо. Потом начались конфликты с епархией. Кому-то наверху не понравилась его излишняя самостоятельность, своеобразие проповедей и бесед с людьми. Особое же беспокойство вызывало то, что в его церковь не просто шли, а валом валили люди разных возрастов, а среди прихожан числились известные политики, певцы и актёры. Столь невиданное «паломничество к храму» не на шутку испугало церковное руководство, привыкшее к тихой застойной жизни, когда даже на большие праздники в церковь собиралось несколько десятков древних старух. Отец Андрей догадывался и даже наверняка знал, что на него докладывали: в последнее время участились всяческие служебные проверки и комиссии, но интерес государственных спецслужб…

– Я в чём-то провинился перед вашим ведомством? – чуть хрипловатым голосом спросил священник.

– Нашему ведомству сейчас не до церковных разборок, своих проблем хватает…

Отец Андрей развернул плечи и откинулся на спинку стула так, что он заскрипел под его осанистой фигурой.

– Тогда и переживать нечего, – заключил он, стараясь сохранить спокойный, даже беспечный вид.

– Перестань храбриться, это не шутки, Андрей! Не веришь, хорошо, тогда вспомни разговор между тобой и его преосвященством…

Чумаков произнёс несколько фраз.

Лицо протоиерея посуровело.

– Нас подслушивали?

– Зачем? Его преосвященство сам написал докладную записку…