Он продумал все свои действия и нажал на кнопку внутрисудовой связи.

– Соедините меня с боцманом, – приказал он.

* * *

– … так что, если вам по вкусу наша компания, «Ястребиное крыло» будет счастлив следовать за вами по пятам до Саксонии.

– Ну, спасибо, лейтенант, – сказала капитан Фушьен с экрана связи.

Она с большим трудом попыталась скрыть усмешку, которая, она знала, приведет лейтенанта в бешенство, но справиться с чувствами было нелегко. Путешествие обоих Гауптманов в Силезию по-прежнему не нравилось ей ни чуточки, но эсминец для компании определенно не помешает. Она знала, как не хватает флоту боевых кораблей… а значит, последнему энсину ясно, кто из ее пассажиров послужил причиной «случайной» щедрости.

– Пожалуйста, – ответил лейтенант. – Если по дороге случится что-нибудь непредвиденное обращайтесь к коммандеру Ашеру.

– Конечно, – согласилась Фушьен.

Это только справедливо, в конце концов. Флот, возможно, не желает называть это конвоем из одного судна, но именно так оно и будет. Скорость «Артемиды» позволяла Фушьен не пользоваться кораблями сопровождения и она не привыкла ходить с эскортом. Обычно она относилась к предложениям о сопровождении ее судна как к завуалированному оскорблению, но один-то раз она могла и потерпеть.

– Ну что ж, капитан. Я уверен, что коммандер Ашер скоро свяжется с вами.

– Еще раз спасибо, лейтенант. Мы очень признательны вам, – совершенно искренне сказала Фушьен и, когда погас экран, откинулась на спинку командирского кресла и широко усмехнулась.

В тишине кубрика раздавался шелест тасуемых карт – толстые пальцы Рэнди Штайлмана тасовали колоду. Он скинул рабочую униформу, оставшись в шортах и футболке; густые волосы на его сильных мускулистых руках были похожи на темный, блестящий на свету мех. Он протянул колоду Эду Илюшину, чтобы тот взял карту, но техник систем жизнеобеспечения первого разряда – этот ранг делал его самым старшим по званию среди всех сидящих в каюте – только стукнул по колоде пальцем, отказываясь от замены, и тут же зазвенели монеты: игроки делали ставки для следующего круга.

– Седьмой заход, – объявил Рэнди.

Вновь зашелестели карты, раздающий отложил оставшуюся колоду и первым открыл свою карту.

– Старшая – король бубей, – сказал он. – Что там у нас, Джексон?

– Гм… – Джексон Каултер почесал подбородок и бросил на стол монету в пять долларов.

– Боже, какой транжира! – Смех Штайлмана рокотал у него глубоко в животе, и он посмотрел на Элизабет Шоуфорт. – Как у тебя, дорогуша?

– А пинок под зад не хочешь? – Шоуфорт показала пикового валета и бросила пять долларов.

Илюшин, которому пришла десятка бубен, сделал то же самое, и Штайлман покачал головой:

– Черт, что за компания слабаков!

Ему самому пришла восьмерка треф, и он бросил на стол десять долларов, даже не заглянув в свои карты потом посмотрел на Ала Стенниса, пятого и последнего игрока. Стеннису шли только младшие черви, и он бросил сердитый взгляд на Штайлмана.

– Почему ты всегда так торопишься, Рэнди? – жалобно спросил он, но поддержал ставку сдающего.

Штайлман испытующе посмотрел на остальных трех игроков, и те по очереди поставили на кон еще по пять долларов.

– Такая уж натура! – польщенно рассмеялся Штайлман.

Он раздал еще по одной карте и удивленно поднял бровь, когда Каултер выложил на стол даму червей.

– Вроде ничего, Джексон! Давайте посмотрим: у Джексона – потенциальный стрит-ройял, у дорогуши – больше ничего, у Эда – стрит, у Ала – дело швах, и… – Он подбросил на ладони девятку треф и просиял. – Ну и ну! – захохотал он. – Потенциальный флэш-стрит у того, кто раздавал!

Он бросил на кон еще десять долларов, и остальные заворчали. Но все же сделали свои ставки, и Штайлман снова стал раздавать карты по кругу.

Игра в покер в кубрике № 256 была вторым серьезным занятием его обитателей, и в это с трудом поверили бы многие их товарищи по команде, которые только и строили непристойные предположения по поводу того, кто с кем и чем там занимается.

Обычно распределение по кубрикам на борту проводилось по взаимному соглашению. Первоначальное распределение происходило по прибытии членов экипажа на борт судна, но офицеры, командующие подразделениями, не возражали против того, чтобы персонал свободно менялся местами – пока сохранялось разделение между рядовыми, старшинами и офицерами. На флоте уже давно установился такой порядок при размещении, хотя морская пехота придерживалась более строгих правил: там для изменения места проживания требовалось разрешение командира.

Флот также давно пришел к выводу, что попытка навязать сексуальное воздержание в смешанных командах не только порочна концептуально, но и попросту обречена на провал, и комитет по кадрам проводил разумную политику, выработанную за предыдущие пятьсот стандартных лет. Единственные отношения, которые были абсолютно запрещены, указывала статья 119: отношения между офицером или старшиной и любым из их подчиненных. За исключением этого ограничения, члены экипажа были свободны в выборе контактов, и всему женскому составу вживлялись контрацептивы сроком на пять лет, которые по просьбе женщины могли быть удалены. В мирное время такие запросы удовлетворялись автоматически, но во время войны они рассматривались только при наличии резервного личного состава, позволяющего осуществить замену. При этом женщины, заявившие о своем намерении забеременеть, немедленно отзывались с корабельной службы и назначались на одну из космических станций или наземных баз, где – если они действительно беременели – их проще было заменить и перевести на работу без угрозы радиационного облучения. Это было несправедливо, поскольку ограничивало женщин в рождении потомства – хотя женщины могли также использовать будущую беременность как предлог, чтобы избежать службы на борту корабля, но биология и сама по себе несправедлива, а практика вынашивания детей in vitro[15] во многом уменьшала эту несправедливость. Кроме того, комитет по кадрам обеспечивал личному составу Флота бесплатное хранение спермы и яйцеклеток и покрывал семьдесят пять процентов затрат на выращивание эмбриона в искусственной среде – с единственной целью: еще больше уравнять возможности мужчин и женщин. Несмотря на периодические жалобы, люди поняли (а главное, приняли) эту методику как лучший компромисс, который могло придумать военное ведомство.

Такая политика означала также, что мудрый капитан и старпом в принципе не станут цепляться к тому, кто с кем спит, пока не нарушена статья 119. И все же необычно было, чтобы представитель одного пола проживал с четырьмя представителями пола противоположного, а именно это и делала Элизабет Шоуфорт. Ее выбор был тем более примечателен тем, что сексуальные интересы той же Шоуфорт не распространялись на мужчин… следовательно, она выбрала в качестве соседей Штайлмана, Каултера, Илюшина и Стенниса не для этой специфической формы социального общения. С другой стороны традиция невмешательства в личные дела персонала обеспечивала удобное прикрытие для настоящей причины по которой она желала находиться именно здесь.