litbaza книги онлайнИсторическая прозаБеллона - Анатолий Брусникин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 100
Перейти на страницу:

— Что вы думаете о плане сражения? — спросил князь, когда Вревский закончил. — Я не спал две ночи, молил Бога о просветлении, но… Эдуард Иванович, привык доверять вашему опыту и предвидению. Как вы относитесь к идее большого наступления?

— …Которого всей душой желает государь, — с нажимом прибавил Вревский.

— Да-да, на котором настаивает его величество, — поспешно согласился Горчаков. — Возлагая, однако же, на меня ответственность за окончательное решение…

Глядя в скатерть, Тотлебен глухо начал:

— Удар всеми силами через Черную представляется мне неоправданным риском. Насколько я знаю, противустоящие высоты нами не разведаны. Очень возможно, что у французов и сардинцев за первой, видимой линией редутов, созданы дополнительные эшелоны, а по ту сторону холмов стянуты резервы. Ведь мы на их месте точно так же укрепили бы свой фланг, обращенный к главным силам неприятеля. Представьте, Михаил Дмитриевич, что произойдет, если массы нашей пехоты сгрудятся у топких берегов реки, а враг выдвинет из тыла хотя бы несколько легкоконных батарей да ударит картечью?

— Они спьяну глаз не успеют продрать, как мы уже захватим мост и взбежим по склонам! — вскричал генерал-адъютант. — Я ведь объяснял, что французы всю ночь будут отмечать праздник! Вы, ваше превосходительство, меня не слушали!

Командующий жестом остановил его.

— Так что ж, Эдуард Иванович? Не наступать? Ответить его величеству… отказом?

— Если государь непременно желает сражения, наш долг как верноподданных повиноваться, это безусловно так… — бледнея, пробормотал Тотлебен. — Но я бы произвел со стороны Черной демонстрацию, заставив противника перекинуть туда резервы, а сам ударил бы из Севастополя, по Доковой и Лабораторной балкам. Если б удалось взять высоты, расположенные напротив Малахова и Третьего бастиона, мы обезопасили бы самый уязвимый участок нашей обороны, и тогда потери на Черной были бы оправданы…

Вревский горячо с ним заспорил, доказывая, что это получится совсем не то: вместо решительного успеха локальный, который не вынудит союзников снять осаду, а лишь заставит их изменить конфигурацию своей линии. Разве этого хочет государь?

При каждом новом упоминании о воле императора Тотлебен менялся в лице и сбивался. Голос его постепенно слабел, на лбу выступила испарина.

— Ваше высокопревосходительство, — наконец взмолился он, — я чувствую себя нездоровым… Если позволите, я бы хотел, немного отдохнув, изложить все возражения против диспозиции господина барона письменно. Нынче же моя записка будет у вас.

— Конечно-конечно, отдыхайте. На вас нет лица! — вскричал Горчаков, поднимаясь. — Письменно — это даже еще лучше.

Гости удалились. У дверей Вревский обернулся и бросил на Лекса многозначительный взгляд, означавший: дело скверное, вся надежда на вас.

Раненому после отъезда важных гостей действительно пришлось лечь. От волнения у него началась дурнота. Но отлеживался Эдуард Иванович недолго.

— Я буду диктовать, — сказал он слабым голосом. — Пишите, друг мой. Вы сами видели, что мне пришлось вынести, и в точности перескажете всё его высочеству. А с моей реляции главнокомандующему прошу сделать список и приложить его к вашему письму…

И вновь Лекс не возразил ни словом.

Он записал по пунктам все доводы Тотлебена, убедительно и ясно, гораздо лучше, чем при очной встрече, доказывавшего всю пагубность генерального наступления на Черной и предлагавшего по меньшей мере половину сил под покровом ночи перекинуть на Корабельную сторону. Генерал перечитал текст, кое-что поправил. Отдали писарям, которые сделали два экземпляра: для командующего и для великого князя.

В третьем часу пополудни Лекс выехал в направлении ставки — об этом попросил сам Тотлебен. «С Богом. Пускай этим шагом я гублю себя, но свой долг перед отчизной я исполнил, — торжественно молвил Тотлебен на прощанье. — Поскольку вы не просто ординарец, а мой помощник и присутствовали при беседе, Горчаков не заставит вас ожидать ответа за дверью. Смотрите, слушайте, а после перескажете: каково повел себя командующий, присутствовал ли Вревский и что он сказал».

Лекс пообещал всё исполнить.

В ставке, расположенной возле руин древнего Инкермана, он отправился к барону Вревскому.

— Генерал Тотлебен прислал меня передать князю и вам, что по зрелом размышлении он, хоть и не без колебаний, почел за благо согласиться с вашей точкой зрения. Поэтому никакой записки его превосходительство составлять не стал.

Павел Александрович так возликовал, что, вскакивая, опрокинул стул.

— Я знал, что могу на вас положиться! Спасена Россия! Дорогой Александр Денисович, мне вас Бог послал! Даже не спрашиваю, какими аргументами вам удалось переломить его слепое упрямство! Обещаю одно: наступит час славы и воздаяния, вы не будете забыты. Слово Вревского!

Он отвел посланца к Горчакову и попросил повторить слово в слово послание от Тотлебена.

— Ну, значит, так тому и быть. Раз уж Эдуард Иванович… — Моргая красными от бессонницы глазами, командующий смотрел в угол, на икону. — Твоя, Господи, воля, а наше старание… Павел Александрович, все распоряжения по подготовке известны. Пускай части начинают движение к назначенным позициям.

Если в ставку Лекс мчался быстрой рысью, то обратно к Тотлебену отправился не сразу, а ехал шагом.

Уже смеркалось. Громоздкая махина зашевелилась. Ночью десятки тысяч солдат, тысячи лошадей, сотни артиллерийских упряжек и обозных повозок должны были рассредоточиться на высотах и в зарослях по правому берегу Черной. Весь завтрашний день войскам передовой линии предписывалось сидеть тихо, огней не разводить, себя не обнаруживать. Движение резервов будет завершено в ночь с третьего на четвертое августа, и еще до рассвета шестидесятитысячная армия внезапным ударом обрушится на противника.

Лекс уже решил, что перейдет к своим в неразберихе сражения, которое неминуемо закончится катастрофическим разгромом русских. У них нет ни одного шанса. Оба козыря, на которые они рассчитывают — численное преимущество и неожиданность — биты еще до начала игры. На Федюхиных высотах ждут замаскированные батареи, туда стянуты войска, придвинуты резервы.

Оставалось устранить одно обстоятельство, могущее помешать успеху.

— Как вы долго! — вскричал Тотлебен при виде Бланка. — Я уже не знал, что думать! Вревский, должно быть, пытался настоять на своем?

— Нет, — спокойно ответил Лекс. — Ничего такого не имело места. Потому что я и не подумал отдать ваше письмо. Я сообщил князю, что, взвесив все pro и contra, вы согласны с диспозицией.

Генерал разинул рот — да онемел.

— Перед тем, как явиться к командующему, я поговорил с адъютантами и выяснил новое развитие дел. Все генералы, возражавшие на совете против плана Вревского, переменили мнение, о чем известили командующего официальными рапортами. И Липранди, и Хрулев, и Семякин. О том же написал генерал от кавалерии Реад, который отсутствовал вчера и позавчера по болезни — вероятно, дипломатической. Ваше письмо, Эдуард Иванович, ничего бы не изменило. Оно только выставило бы вас черной овцой. Если сражение будет проиграно, вы всегда сможете сказать, что это я виноват. Поступил самоуправно, не передав вашей докладной записки. Я отпираться не стану… Только я бы вам этого не посоветовал.

1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 100
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?