Тем временем советские сковывающие атаки южнее Зельвы заставили штаб XII корпуса отдать в 9.00 приказ по телефону не начинать наступление на север. Однако с 9.10 в район сосредоточения начал прибывать 7-й танковый полк. Он задержался из-за столкновения на дороге с небольшой группой советской пехоты с танками. Кто это был – уже вряд ли удастся выяснить, но, скорее всего, какие-то подразделения, прорвавшиеся у Песков вместе с 3-й армией. Прибытие танков заставило поменять решение и через 45 минут, в 9.45, последовал приказ все же начать наступление. Боевая группа «Томас» начала движение к Деречину. В 14.35 она заняла высоту 191 (на юго-запад от Деречина). Части советской 7-й танковой дивизии и немецкая боевая группа медленно, но верно сближались друг с другом.

О том, что произошло далее, повествует доклад полковника Томаса:

«В середине дня 29 июня произошло тяжелое столкновение с русской танковой колонной, когда 71-й пп, наступавший двумя колоннами с одним танковым подразделением в составе каждой, нанес удар в разрыв между отдыхавшим в Деречине вражеским авангардом и отдыхающей дальше к западу основной массой противника.

Остановившиеся для отдыха на дороге Золоцеево – Деречин вражеские танки были немедленно атакованы и подожжены. В конце концов наши и вражеские машины перемешались. Благодаря быстрой атаке передовые части русской колонны были застигнуты врасплох и уничтожены, в то время как пехота при поддержке наших танков и развернувшихся на южной окраине Деречина частей 29-го артполка атаковала занятое крупными силами противника Золоцеево.

Из-за недостаточной разведки численность противника была неизвестна (речь шла о крупных подразделениях отступавшей на восток 4-й русской танковой армии), так что наше наступление захлебнулось с наступлением темноты. Русские при поддержке артиллерии перешли крупными силами в наступление, так что 7-й тп и 71-й пп пришлось отвести на позиции на высоту 131 западнее Деречина. Отсюда можно было держать под обстрелом дорогу Золоцеево – Деречин, однако нельзя было помешать тому, что противник, отклоняясь от нее к северу и к югу, прорывался на восток»[345].

Крупный план пары Т-34 – Т-26 с предыдущего фото

Таким образом, две наступающие группы, советская и немецкая, столкнулись нос к носу у Деречина. К моменту столкновения 7-я танковая дивизия еще была растянута «кишкой» вдоль дороги и большей частью еще оставалась в долине Зельвы и на западном берегу реки. Соответственно боевая группа Томаса всеми силами старалась не позволить советской дивизии вырваться из заболоченной долины Зельвянки. Для этого они атаковали деревню Золоцеево, перекрывавшую выход из долины по единственной дороге. Тем не менее советские части все же сумели прорваться на восток и юг, т. е. в тыл немецким подразделениям на Зельвянке. Более того, запрошенную для наступления авиацию немцам пришлось использовать для отражения атак советских танков. В журнале боевых действий 29-й моторизованной дивизии об этом было сказано следующее: «Всего противотанковой артиллерией и пикирующими бомбардировщиками было уничтожено более 20 танков, в том числе тяжелых. Противник понес тяжелые потери. Генерал фон Болтенштерн требует немедленной отправки еще одной зенитной батареи, потому что ожидаются новые танковые атаки. Кроме того, он требует немедленной доставки горючего». Немцами был также заявлен разгром 7-го мотострелкового полка, принадлежавшего дивизии Борзилова. Однако эти успехи не прошли для немцев безболезненно. В журнале боевых действий XXXXVII корпуса отмечалось, что 29-я моторизованная дивизия «29 июня ведет тяжелые бои в районе западнее Слонима, неся тяжелые потери».

В целом приходится констатировать, что обходной маневр советской 7-й танковой дивизии 29 июня не удался. Сражение с группой Томаса на выходе из долины Зельвянки не позволило реализовать задуманный командованием план прорыва. Тем временем обстановка неуклонно ухудшалась – на линию обороны на Зельвянке начала прибывать пехота XII корпуса. В течение второй половины дня 29 июня на рубеж Зельвянки вышел 107-й полк 34-й пехотной дивизии. В итоговой сводке группы армий «Центр» за 29 июня указывалось: «Частичный вывод 29 пд (мот.) предполагается на середину дня или на вечер 30.6. 34-я и 31-я пехотные дивизии – на участке Зельва, сев. – зап. Ружаны»[346]. Это уже радикально меняло ситуацию. Вместо одной моторизованной дивизии советскому прорыву теперь противостояли две пехотные дивизии и оставшиеся на позициях части моторизованной дивизии. Также с запада наконец-то подошел увлекшийся «параллельным преследованием» IX корпус Гейера. Передовой отряд 292-й дивизии вышел с юга к самой Зельве. Прорывающимся частям и соединениям 10-й армии уже буквально в затылок дышала немецкая пехота.

К слову сказать, Гейер дает нам еще одно свидетельство относительно использования советскими частями немецких флагов. В своих воспоминаниях он позднее написал: «29 июня еще нельзя было точно сказать, находится ли Зельва в наших руках или все еще принадлежит врагу. Летчики докладывали о том, что видели немецкие подразделения, ясно различали знамена со свастикой. И одновременно наземные войска докладывали, что в Зельве идет стрельба». Судя по всему, это те же машины, о которых писал Хейдорн (см. выше). То, что такой прием не применялся позднее, объяснимо: ВВС Красной Армии в 1942–1943 гг. были активнее, и цеплять на крышу машины тряпку со свастикой было попросту опасно.

Советское командование осознавало, что промедление в прямом смысле смерти подобно. Уже вечером 29 июня начались отчаянные попытки прорыва при поддержке артиллерии, танков и кавалерии, на немецком фронте восточнее Зельвы и на реке Зельвянке. В ход пошел даже бронепоезд. В истории 29-й мотопехотной дивизии мы находим следующее описание событий вечера 29 июня:

«Вскоре после 21.00 глазам 5-й роты открылось примечательное зрелище. Из Зельвы в направлении железнодорожного моста медленно двигался бронепоезд, окутанный облаком пара, приближаясь к нашим позициям. Очевидно, противник тем самым стремился прорвать наши позиции с тыла. Командир роты немедленно связался со штабом батальона и доложил о происходящем. Командир батальона приказал взорвать пути, как только поезд окажется на мосту, и отправился на передовые позиции.

Поезд все ближе подходил к мосту. Все отчетливее слышался звук локомотива. Но что это? Множество тяжелых колоссов двигались рядом! Русские попытались одновременно атаковать танками.

И вновь на КП батальона бешено зазвонили телефоны. С их помощью был отдан приказ о немедленной переброске на угрожаемый участок всех имевшихся в распоряжении противотанковых орудий. Кроме того, была затребована артиллерийская поддержка.

Внезапно прозвучал мощный взрыв. Рельсы на железнодорожном мосту взлетели в воздух. Броненосец, впереди которого были для прикрытия прицеплены несколько пустых вагонов, успел к этому моменту добраться до моста. В момент, когда товарные вагоны оказались на мосту, командир 5-й роты отдал команду на взрыв. Рельсы были деформированы, товарные вагоны сошли с рельс. Однако сам бронепоезд попытался отойти, одновременно поддерживая танковую атаку мощным огнем. Вражеская пехота численностью не менее 2 рот высадилась с поезда и попыталась захватить наши позиции. Танки подходили все ближе. Их снаряды рвались на наших позициях. В поле зрения показалась кавалерия»[347].