На следующее утро она направилась к Сенькину и продублировала заказ на пистолет у него. Она вошла, поприветствовала управляющего и протянула ему листок бумаги:

— Аркадий Глебович, вы не могли бы мне помочь с бытовой техникой?

Тот прочитал на листке: «Срочно нуждаюсь в пистолете для защиты», кивнул и сказал:

— Конечно, такого рода агрегаты редки, но бывают в нашей системе. Я позвоню вам сегодня же вечером.

Настроение ее еще больше улучшилось. Будучи когда-то инструктором по стрельбе из пистолета, она убедилась в необходимости огнестрельного оружия в экстремальных ситуациях. Теперь она оказалась именно в такой ситуации и оружие ей было просто необходимо.

С Буком вышел прокол, но она не оставляла надежды. Снова перебирая оставленные Феликсом телефоны, она выбрала человека из Верховного Совета, который мог вывести ее на нужную информацию. Усмехнувшись, она подумала, что священник из Подмосковья может понадобиться ей меньше всего.

Набрав номер, она некоторое время слушала гудки, но никто не брал трубку. Испытав легкое чувство досады, она на всякий случай повторила звонок, но на том конце провода вновь никто не ответил.

Вадим появился после полудня, принес какой-то конверт для предлога и пакет.

Нина развернула пакет и достала из картонной коробки пистолет Стечкина, оружие прицельной стрельбы с широкими возможностями. Такие пистолеты были на вооружении у правительственной охраны, пока она не перешла на импортные системы. Глушитель тоже был фирменный, в смазке, и, прикасаясь к нему, Нина испытала легкий восторг.

— Где бы мне с ним позаниматься? — спросила она.

— Да выезжайте за город и палите сколько угодно, — сказал Вадим, улыбнувшись. — А зачем это вам, Нина Алексеевна?

— Видите ли, Вадик, — сказала Нина, — я в прошлом спортсменка, занималась стрельбой…

— С глушителем? — усмехнулся Вадим.

— По-разному бывало, — улыбнулась в ответ Нина. — Во всяком случае, я вам очень благодарна.

Он ушел, получив свои деньги, а она немедленно занялась пистолетом, протерев его тщательно, потом снова смазав скользящие детали, зарядив обойму и вставив ее. В собранном виде пистолет не помещался в ее сумочку, но для такого случая она приготовила другую, более вместительную сумку.

Теперь она была во всеоружии и могла подумать о некоторых шагах. Конечно, глупо было с ее стороны говорить о Бэби чужому и к тому же враждебно настроенному человеку. По всем законам конспирации, она должна была его ликвидировать, но, думая об этом, она не находила в себе решительности для совершения этого дела. Это было похоже на дуэль, в которой она присваивает себе право первого выстрела.

Во всяком случае, она села в свою «девятку» и поехала в город понаблюдать за рестораном Бука. Напротив входа в подвальный ресторан было небольшое кафе под открытым небом, и она присела за столик, взяв себе бутылочку «Пепси» и какое-то пирожное. Она просидела там минут сорок и за это время успела лишь заметить того самого парня, который накануне шел за ней. Парень вышел из ресторана вместе с длинноногой девицей в мини-юбке, и, судя по их беседе, это не было деловой встречей. Возможно, у парня был выходной, и он развлекался с подружкой. Бука Нина так и не заметила, хотя и надеялась. Она поднялась, оставив пирожное нетронутым, и вернулась к своей машине. Она понимала, что настоящая работа могла потребовать много времени, но все же испытала легкое разочарование.

Вечером ее навестил Аркадий Глебович и принес еще один пистолет, на сей раз небольшой браунинг, который вполне помещался в сумочке. Оплачивая его услугу, Нина объяснила:

— Вы сами понимаете, одинокой женщине следует быть предельно осторожной в наше время.

— Надеюсь, вы сумеете им воспользоваться в случае необходимости, — сказал Сенькин.

Нина угостила его рюмкой коньяка из тех запасов, которые заготавливал сам Аркадий Глебович, и он не отказался.

— Я наблюдаю за вами, — заметил он доверительно, после того как закусил коньяк долькой лимона. — Вы не слишком обременяете себя делами, не так ли?

— У меня не так много дел, — сказала Нина.

— У вас нет друзей в Москве?

Нина на мгновение задумалась. Она прожила в Москве около года, но друзей у нее действительно было немного. Вдруг ее кольнула мысль об Ане Назаровой. Как она могла о ней забыть?

— Я по природе отшельница, — сказала Нина. — Мне бы не хотелось, чтоб кто-нибудь нарушал мое одиночество. Но, возможно, скоро здесь появится моя близкая подруга.

— Подруга, вот как, — понял все по-своему Сенькин.

Он ушел, а Нина повторила звонок человеку из Верховного Совета. Опять долго никто не отвечал, но на этот раз в конце концов трубка была поднята.

— Алло, — сказала Нина. — Добрый вечер. Могу я поговорить с Леонардом Терентьевичем?

— Простите, — проговорили на том конце, — а вы кто?

— О, — запнулась Нина, — мы не знакомы с Леонардом Терентьевичем. Я звоню ему по рекомендации общего знакомого.

— Дело в том, что… Ну, в общем, Леонард Терентьевич умер. Простите, но я не могу продолжать разговор. Извините…

Аркадий Иванович Минин, которого мы подозревали в связях с «народниками», на третий день после инцидента слег в больницу с диагнозом дистония головного мозга. Дроздов лично проверял врачей, ставивших диагноз, они клялись, что у Минина на самом деле повышенное давление, плохие сосуды и угроза инсульта более чем вероятна. Сережа Семенихин уверял, что такой приступ можно вызвать специальными лекарствами, но я никак не мог представить, чтобы кто-то добровольно пошел на угрозу инсульта ради того, чтобы избавиться от и без того сомнительного подозрения.

Дело с похищением компьютера подняло много шума. Сам генеральный собрал по этому поводу совещание, чтобы решить, то ли это происки внутреннего врага, то ли ухищрения врага внешнего, то есть Суда Народной Совести. Успокоились на том, что это скорее всего враг внешний, и потому надо максимально активизировать усилия по его выявлению. Главной же, стратегической, можно сказать, задачей было скрыть факт хищения от высокого начальства. На этом совещании я выступил с гневной и взволнованной речью, весь пафос которой был обращен против пресловутой халатности, хотя я намеревался поднять проблемы более актуальные, в частности, отношения с заместителем прокурора Пархоменко.

Вернувшись в раздраженном состоянии в кабинет, я немедленно вызвал своих помощников на оперативное совещание и излил на них свое неудовольствие по поводу долгих и безуспепшых поисков.

— Представить только, — восклицал я, — они уже почти год безнаказанно творят свои преступления, а что за это время сделали мы? Только бездарно и уныло шли у них на поводу.

К этому времени по линии СНС поступали сигналы из различных областей страны, в которых были и убийства преступных элементов, и дерзкие грабежи, и множество листовок, писем с угрозами, предупреждений. Все мои попытки взять все эти случаи в наше общее дело успеха не имели, потому что линией федеральной прокуратуры было замалчивание и игнорирование. Идею эту выдвинул конечно же Пархоменко, и она была принята большинством, потому что не требовала сил и средств для своей реализации.