Попов не только отказался выдать Блюмкина и Андреева, но и арестовал самого Феликса Эдмундовича.

Руководители ВЧК, органов государственной безопасности, растерялись и ничего не могли сделать. Не растерялся только наркомвоенмор Троцкий.

Под предлогом проведения совещания из Большого театра вывели всех делегатов съезда Советов, кроме левых эсеров.

«К восьми часам вечера, — писал Жак Садуль, — в зале, не считая нескольких журналистов, остаются только делегаты левых эсеров и их сторонники. Театр окружен красноармейцами. Выходы охраняются…

Большевики проявили хладнокровие, замечательную быстроту в принятии решений, задержав в этом зале почти всех делегатов и большинство лидеров эсеров, в том числе и Спиридонову. Они завладели драгоценными заложниками и оставили эсеров без их самых самоотверженных агитаторов; Камков и Карелин, вероятно, возглавили бы восстание.

Делегаты чувствуют, что они в руках безжалостного противника. Они понимают, что их положение серьезно. Им, без сомнения, придется расплачиваться за тех, кого сейчас здесь нет. В пустом на три четверти зале, который кажется темным при ярком свете люстр, царит трагическая тишина.

Левые эсеры принимают решение организовать митинг. Они выбирают бюро, председательствует Спиридонова. Может быть, им уже вынесен приговор?

Стоя, все, как один, низкими голосами они поют похоронный марш, затем «Интернационал», потом другие революционные песни, пронзительно грустные. Вскоре, однако, эти молодые, готовые бороться, пылкие люди берут себя в руки. Их охватывает чуть нервное веселье. Ораторы произносят проникновенные или юмористические речи…»

Большевики арестовали всю фракцию. В ответ вооруженные эсеры захватили телеграф и телефонную станцию, напечатали свои листовки, члены их ЦК разъехались по воинским частям и заводам. Но поднять Москву эсерам не удалось: рабочие и солдаты довольно спокойно относились к Брестскому миру.

Левые эсеры хотели показать большевикам, а заодно и немецкому военному командованию свою силу. Они исходили из того, что без поддержки мировой революции в России подлинный социализм не построить. Лидер эсеров Мария Спиридонова, объясняя, что Брестский мир задержал германскую революцию на полгода, писала Ленину: «В июле мы не свергали большевиков, мы хотели одного — террористический акт мирового значения, протест на весь мир против удушения нашей Революции. Не мятеж, а полустихийная самозащита, вооруженное сопротивление при аресте. И только».

Военные, присоединившиеся к левым эсерам, предлагали взять Кремль штурмом, пока у восставших перевес в силах. Но руководители эсеров удерживали военных: их задача — оборона штаба! Эсеры действовали нерешительно, потому что боялись, что прямая схватка с большевиками пойдет на пользу мировой буржуазии.

В те дни председатель ВЦИК и секретарь ЦК Свердлов подписал распоряжение, которым отменил все ранее выданные пропуска. Действующими признавались пропуска «за подписью одного из следующих лиц: председателя Совета Народных Комиссаров Вл. Ульянова (Ленина), председателя Центрального Исполнительного Комитета Я. Свердлова и народного комиссара по военным делам Л. Троцкого».

Сравнительно пассивная позиция эсеров позволила большевикам взять инициативу в свои руки. Наркомвоенмор Троцкий вызвал из-под Москвы два латышских полка, верные большевикам, подтянул броневики и приказал обстрелять штаб отряда Попова из артиллерийских орудий. Через несколько часов левым социалистам-революционерам пришлось сложить оружие.

К вечеру 7 июля мятеж был подавлен.

Дзержинский сам арестовал своего заместителя Вячеслава Александровича и потребовал расстрелять его. Александра Михайловна Коллонтай, которая знала Александровича («Славушку») еще по временам эмиграции, пыталась за него вступиться. Но Дзержинский сказал, что его уже расстреляли, как и еще двенадцать чекистов из отряда Попова.

Коллонтай записала в дневнике:

«Провела бессонную ночь. Нет больше нашего Славушки. Ведь он безумно хотел своим выстрелом разбудить немецкий пролетариат от пассивности и развязать революцию в Германии… Под утро мы вышли на улицу. Светлая, бело-сизая ночь, любимая ночь в любимейшем городе, переходила в день, но Славушки уже нет и не будет. Милый мой Исаакиевский собор. Зеленый скверик. Пока пустынно. Скоро город заполнится спешащими по делам людьми. Кто и что для них Славушка? А ведь он жил и страдал за них!»

Коллонтай написала об Александровиче статью в «Правду»:

«Даже Троцкий признал, что Александрович умер мужественной смертью как истинный революционер. Значит, есть что-то, что заставляет склонить голову перед его светлой памятью… Пусть мы и осуждаем террор, но моральный облик тех, кто беззаветно, во имя идеи интернациональной солидарности и ускорения мировой революции, пожертвовал собою, остается чистым и незапятнанным. Такие бойцы навсегда с нами».

Статью конечно же не опубликовали.

Убийцы Мирбаха, начальник отдела ВЧК по борьбе с международным шпионажем Яков Блюмкин и его напарник Николай Андреев, получили по три года, но и этого срока не отсидели.

К личности Блюмкина и мотивам его участия в убийстве посла Мирбаха мы еще вернемся. Но надо отметить, что нападение на немецкого посла в Москве не было единичным актом.

Член Всероссийской боевой организации партии левых эсеров Борис Михайлович Донской 30 июля убил в Киеве командующего германскими оккупационными войсками генерал-фельдмаршала фон Эйхгорна. Донского схватили и казнили.

Всех причастных к теракту немецкий военно-полевой суд приговорил к повешению. Но одна из осужденных, Ирина Константиновна Каховская, между прочим член ВЦИК, сумела бежать. Она готовила убийство генерала Деникина, но вся ее группа заболела сыпным тифом, и покушение сорвалось. В 1921 году Каховскую арестовала ВЧК…

Июльский мятеж имел трагические последствия для нашей истории. Социалисты-революционеры были изгнаны из политики и из государственного аппарата и, таким образом, уже не имели возможности влиять на судьбы страны. Позднее, уже при Сталине, всех видных эсеров уничтожили, российское крестьянство лишилось своих защитников, а советская власть стала однопартийной и получила дополнительный повод для репрессий.

Эсеры и меньшевики фактически были поставлены вне закона: их судьбу решали закрытые инструкции ВЧК, в суд дела социалистов не передавали.

Политбюро поручило чекистам сделать упор «на постановке осведомления, внутренней информации и извлечении всех контрреволюционных и антисоветских деяний во всех областях». Социалистов-революционеров методично уничтожали. Последних расстреляли 11 сентября 1941 года в лесу под Орлом. Это были уже старики и старухи, но Сталин все равно их боялся.

В орловской тюрьме провели остаток жизни многие лидеры эсеров. Среди них была и легендарная Мария Александровна Спиридонова. 29 января 1906 года 20-летняя Спиридонова, член тамбовской эсеровской боевой дружины, из револьвера смертельно ранила жандармского полковника Луженовского, который беспощадно усмирял крестьянские бунты в Тамбовской области. Спиридонову приговорили тогда к смертной казни через повешение, но заменили бессрочной каторгой.