— Как он познакомился с Норьегой? — спросил Макс.

— Сомневаюсь, что они знакомы. Счет организовал для него Император. Да, вы мне не верите, но проанализируйте факты. Соломон на кокаине делает в месяц пять-десять миллионов долларов. Приплюсуйте сюда доходы от проституции, игорного бизнеса, ростовщичества, крышевания и угона автомобилей. Это еще миллион в месяц. Члены его банды убивают сотни людей, он совершает человеческие жертвоприношения. Однако ни разу не побывал в полиции, за ним не ведут наблюдение, он не числится в списке разыскиваемых преступников. Федералы и АКН знают о кокаиновых ковбоях почти все. Но ничего о Соломоне. Почему?

— Я видел его фамилию в документах полиции, — возразил Макс.

— И что вы видели? Подробное описание его внешности? Фотографию?

— Описания есть, но все разные.

— Соломон никогда ничего не делает лично. Никто за пределами очень узкого круга никогда с ним не встречался. Люди полагают, что встречались, но это были подставные лица. Обычно он нанимает актеров, отчаявшихся найти работу. Так что опознать Соломона не сумеет никто. Он также всячески поддерживает миф, что может находиться одновременно в разных местах. Однажды Соломон организовал встречу с четырьмя главарями банд в Лос-Анджелесе, в одно и то же время в разных местах. Они думали, будто встречались с Соломоном Букманом. Вот такая иллюзия.

— А что происходит потом с этими подставными лицами?

— Их ликвидируют. Он выбирает таких, которых никто не хватится. Одиноких, недавно приехавших в город, на мели.

— Подонок! — буркнул Макс.

— Я думаю, Император тоже помогает ему укреплять миф. Запускает дезинформацию. А это мощнее, чем информация.

— Но как все-таки Букман выглядит?

— Я никогда не видел его при свете, — вздохнул Исмаэль. — Мы всегда встречались в тускло освещенной комнате, и он сидел сзади. Ходят слухи, что он сделал какую-то сложную пластическую операцию. И вы не поверите, у него раздвоенный язык. Как у змеи или ящерицы.

— Ты видел?

— Нет. Кармин видел. Язык Соломону разрезала Эва Десамур. Кармин рассказывал. Это было еще на Гаити. Там Эва была мамбо, жрица вуду, самая авторитетная на острове, а Соломон являлся ее учеником-помощником. Я не знаю, какая у него была фамилия прежде, но Букман — это выдумка Эвы. Однажды к ней явился дух раба, который поднял на Гаити первое восстание против хозяев-колонизаторов. Раба звали Букман. Так вот, его дух предписал Эве переехать в Америку, где Соломон наберет большую силу, если возьмет его фамилию и если у него будет змеиный язык. Сразу же на следующий день Эва взяла нож и разрезала язык Соломона посередине. Кармин при этом присутствовал. Утверждал, что Соломон даже не поморщился.

— Надо же!.. — удивился Джо.

— Пока все не зажило, — продолжил Сэм Исмаэль, — он носил во рту металлическую пластинку. А вскоре они прибыли сюда, и пророчество сбылось.

— Сколько лет тогда было Букману?

— Десять или одиннадцать. Они с Кармином одногодки.

— А вообще ты веришь во всю эту чушь с вуду? — поинтересовался Макс.

— Нет. Но в Эву верю. Она настоящая.

— Как это?

— Не из тех гадалок, которые на улице просят позолотить ручку. Эва даже среди настоящих ясновидящих выделяется. Она может заглянуть далеко в будущее и изменить судьбу. — Сэм посмотрел на Макса. — Я в Бога не верю, а вот в Эву — да.

Макс и Джо обменялись взглядами.

— Но хотя бы что-то определенное о внешности Букмана ты можешь сказать?

— Лишь то, что он выглядит вполне заурядно. Чернокожий. Примерно вашего роста, но худее, сложение не такое крепкое. Если вы его увидите на улице, то пройдете, не заметив. Но если проведете в его обществе какое-то время, как приходилось мне, у вас возникнет ощущение, словно в комнате, кроме вас двоих, находится еще кто-то.

Макс посмотрел на Джо, тот пожал плечами. Черную магию принять можно, но поверить, что тут замешано ЦРУ, слишком. Конечно, у Букмана в полиции есть «крот», или даже несколько, но Макс не мог вообразить, что это распространяется куда-то выше. Нет, лучше придерживаться фактов.

— Ладно, Сэм. Разговоры о сверхъестественном любопытны, но часики тикают. Букман скорее всего уже знает о твоем исчезновении. Так что решай, что станем делать.

Исмаэль встрепенулся:

— Я расскажу вам все, что знаю, но только когда буду совершенно уверен в безопасности родителей.

— Понял, — произнес Макс. — Но нам нужны подробности, которые бы мы могли представить нашему начальству, а оно, в свою очередь, окружному прокурору. Ты поговоришь с нами, а потом я сразу поеду к шефу. Через несколько часов твои родители окажутся в надежном месте.

— Я ничего не подпишу, пока не побеседую по телефону с родителями и не выясню, что они в безопасности в посольстве.

— Согласен.

— Это должен будет одобрить мой адвокат.

— Хорошо.

— Тогда договорились.

Джо отправился за магнитофоном. Макс сварил кофе.

И они начали.

Исмаэль говорил четыре часа. Рассказал все, что знал, скрывать не имело смысла. О делах с Лимон-Сити, о Превале Лакуре, Мойесе, структуре банды, о том, как что функционирует, о связях Соломона с крупными преступными синдикатами Северной Америки, назвал все фамилии, какие знал, рассказал о человеческих жертвоприношениях, о зельях, о наркотрафике с Гаити, об отмытых миллионах, фиктивных компаниях, законном бизнесе, отелях, ночных клубах, тысячах акров земельных участков.

Когда они закончили, на часах было пять минут шестого утра.

Макс и Джо вышли в другую комнату.

— Придется все рассказать Элдону. — Макс посмотрел на напарника. — Теперь мы действовать вдвоем больше не можем.

— Так лучше уж давай пойдем к Джеку, к федералам.

— К федералам? — Макс отрицательно покачал головой. — В УГРО уже сфабриковали дело по убийству Мойеса. Учти, Джо, при нашем участии. Лично я задержал несколько козлов отпущения. Одного застрелили прямо на наших глазах. Остальные в тюрьме. Так что идти сейчас к федералам — значит опустить себя в яму с дерьмом.

— А если Элдон…

— Что — Элдон? — Макс нахмурился.

— …работает с Букманом?

— Элдон — Император? Да ты что, Джо, сдурел?

— Откуда ты знаешь?

— Знаю! — бросил Макс. — Я провел с Элдоном Бернсом половину жизни. Да, он обходил острые углы, но никогда не сотрудничал с преступниками. Никогда! Он ненавидит их. Приходит в ярость от одной лишь мысли, во что они превратили его любимый город. — Макс вгляделся в лицо друга. — Я знаю, ты его не любишь, но это не должно тебя ослеплять. Сейчас о личных отношениях надо забыть.