Но теперь я понимаю, что в это время проходила и реновация. Мое хорошее настроение рассеивается, и я начинаю задаваться вопросом, была ли я по-настоящему довольна жизнью или же испытала в отсутствие Уэнделла «полет к здоровью». Полет к здоровью – это явление, во время которого пациент убеждает себя, что он внезапно справился со своими проблемами, потому что, сам того не понимая, он не может перенести тревожность, сопутствующую работе над ними.

Чаще всего у пациента проходит, скажем, трудная сессия, посвященная детской травме. На следующей неделе он приходит и говорит, что психотерапия больше не нужна: «Я чувствую себя превосходно! На той сессии наступил катарсис!» Полет к здоровью встречается особенно часто, когда психотерапевт или пациент уезжает, и во время этого перерыва защита человека вновь активизируется. «Я чувствовал себя так хорошо в последние несколько недель. Я не думаю, что мне и дальше нужна психотерапия». Иногда эти перемены настоящие. В других случаях пациенты внезапно уходят – но только для того, чтобы вернуться.

Полет к здоровью это или нет, но я дезориентирована. В комнате стало намного лучше, но я испытываю нечто вроде тоски по старой паршивой обстановке – точно так же я отношусь и к своим внутренним трансформациям. Уэнделл стал моим шоу о преображении, запустив процесс внутренних перемен. Несмотря на то что сейчас я чувствую себя значительно лучше – в «настоящий момент», потому что, в отличие от изменений декора, у нас нет никакого «после», пока мы не умерли, – иногда я думаю о «до» с извращенной ностальгией.

Я не хочу, чтобы оно вернулось, но я рада, что помню его.

Я слышу скрип двери в кабинете Уэнделла и его шаги по новым кленовым полам, пока он идет, чтобы встретить меня. Я поднимаю глаза – и пожалуйста, дубль два. Сперва я не узнала приемную, а теперь с трудом узнаю Уэнделла. Как будто кто-то меня разыгрывает. Сюрприз! Шутка!

За время своего двухнедельного отсутствия он отрастил бороду. Еще он сменил кардиган на удобную офисную рубашку, разношенные лоферы на модные слипоны вроде тех, что носит Джон, и выглядит совершенно другим человеком.

– Здравствуйте, – говорит он как обычно.

– Ого, – говорю я немного громче, чем планировала. – Столько перемен. – Я жестом указываю на приемную, но таращусь на его бороду. – Теперь вы и правда выглядите как психотерапевт, – добавляю я, поднимаясь и пряча свое потрясение за шуткой. На самом деле его борода совсем не похожа на те унылые бороды, что по давней традиции виднеются на лицах известных психотерапевтов. Борода Уэнделла стильная. Взлохмаченная. Дерзкая.

Он выглядит… привлекательно?

Я вспоминаю, как ранее отрицала романтический перенос. И я говорила правду – как мне казалось. Но почему сейчас мне так некомфортно? Неужели мое подсознание без моего ведома крутит страстный роман с Уэнделлом?

Я захожу в его кабинет, но задерживаюсь в дверях. Офис тоже изменился. База все та же – L-образная форма дивана, рабочий стол, большой шкаф, книжная полка, столик с салфетками – но цвет стен, ковровое покрытие, картины, кушетка и подушки изменились. Выглядит потрясающе! Ошеломительно. Великолепно. Я, разумеется, о кабинете. Кабинет выглядит шикарно.

– Вы нанимали декоратора? – спрашиваю я, и он кивает головой. Я так и думала. Если предыдущий интерьер был его рук делом, ему однозначно нужна была помощь профессионала. Но обновления идеально подходят Уэнделлу. Новому Уэнделлу. Принаряженному, но все еще скромному Уэнделлу.

Я сажусь на место В, изучаю новые подушки и пристраиваю их за спиной на новой кушетке. Я помню, как нервничала в первый раз, когда села так близко к Уэнделлу, как это место казалось слишком близким, слишком незащищенным. Сейчас я снова чувствую то же самое. Что, если я увлечена Уэнделлом?

Это не было бы чем-то необычным. В конце концов люди обнаруживают, что их влечет к коллегам, супругам друзей и разным мужчинам и женщинам, с которыми они встречаются в течение дня. Почему бы не к психотерапевтам? Особенно к психотерапевтам. В ходе терапии возникают и чувства сексуального характера – а как иначе? Легко смешать интимные переживания романтических отношений или секса с интимным опытом, в ходе которого кто-то уделяет безраздельное внимание деталям вашей жизни, принимает вас полностью, поддерживает без каких-либо условий и отлично вас знает. Некоторые пациенты даже начинают открыто флиртовать, часто не осознавая свои скрытые мотивы (вывести психотерапевта из равновесия; отвлечь его от трудной темы; вернуть себе власть, почувствовав себя беспомощным; отплатить психотерапевту единственным известным пациенту способом). Другие пациенты не флиртуют, зато яростно отрицают любое влечение, как Джон, который сказал мне, что я женщина не того типа, которую он бы выбрал в любовницы. («Без обид».)

Но Джон часто обращал внимание на мою внешность. «Теперь вы выглядите как настоящая госпожа» (когда я делала мелирование); «Стоит быть поосторожнее, некоторые могут заглянуть в декольте» (когда я надевала блузку с V-образным вырезом); «Это ваши самые убийственные туфли на после работы?» (когда я надевала каблуки). Каждый раз я пыталась обсудить его «шутки» и чувства, которые за ними лежали.

И вот теперь я сама отпускаю глупые шутки в адрес Уэнделла и нелепо улыбаюсь. Он спрашивает, является ли это реакцией на его бороду.

– Я просто еще не привыкла к ней, – говорю я. – Но вам хорошо. Оставьте так.

Или не оставляйте, думаю я. Может быть, она меня слишком привле… Отвлекает.

Он поднимает правую бровь, и я замечаю, что его глаза сегодня выглядят по-другому. Ярче? И всегда ли у него была эта ямочка? Что вообще происходит?

– Я спрашиваю потому, что то, как вы реагируете на меня, имеет отношение к тому, как вы реагируете на мужчин…

– Вы не мужчина, – перебиваю я, смеясь.

– Нет?

– Нет! – говорю я.

Уэнделл притворяется удивленным.

– Ну, в последний раз, когда я проверял…

– Верно, но вы знаете, что я имею в виду. Вы не мужчина-мужчина. Вы не парень. Вы психотерапевт. – Я с ужасом осознаю, что снова говорю, как Джон.

За несколько месяцев до этого я обнаружила, что мне трудно танцевать на свадьбе из-за какой-то мышечной слабости в левой ноге – всему виной моя таинственная болезнь. На сессии я рассказала Уэнделлу, как грустно мне было смотреть на то, как все остальные танцуют. Уэнделл сказал, что я все еще могу танцевать на здоровой ноге, мне просто нужен партнер.

– Ну, – сказала я, – разве не потеря партнера стала первопричиной того, что я осела здесь?

Но Уэнделл имел в виду не романтического партнера. Он сказал, что я могла бы попросить кого-нибудь – чтобы можно было опереться на другого человека, если мне нужна поддержка, в танце или в чем-то еще.

– Я не могу просто попросить кого-нибудь, – настаивала я.

– Почему нет?