Хейген сделал глубокий вдох и закашлялся. Гиэри вскочил на ноги и принес Тому стакан воды.

— Извините. Полагаю, надо поменять марку сигарет.

Лысый медленно покачал головой:

— Мне кажется, вы не из тех, кто расстается с привычками.

То была аллюзия на какую-то рекламу. Хейген не удостоил комментарий ответом.

— Что касается нынешнего ноября, — сказал Том, — куда уйдут голоса профсоюзов, вилами по воде писано. Но мы можем решить и этот вопрос. Нет кандидата от третьей партии, нечего беспокоиться. Никакой маленький братец не плетет интриг за спиной президента. Сейчас вырисовывается лишь шаткий шанс на победу, а можно добиться полного триумфа. Президента изберут на второй срок. — Том улыбнулся. — Вы ведь не откажетесь от такого предложения?

Бен Тамаркин достал кейс. Он был полон перевязанных пачек тысячедолларовых банкнот, там лежал список имен и адресов реальных людей, кому в отдельном порядке пойдут эти взносы, если избирательная кампания похлопочет.

— Что скажешь, Дик? — Тамаркин щелкнул замками.

— По рукам?

* * *

Гиэри и менеджер избирательной кампании поспешили в центр для проведения съездов, чтобы послушать речь вице-вице-президента Пейтона. Тамаркин присоединился к Тому Хейгену на балконе, отметить удачное завершение дела кубинской сигарой. Как и отец, Майкл Корлеоне настаивал, чтобы плохие новости сообщались незамедлительно. Однако хорошие вести, как и терпкое красное вино, следует смаковать, надышавшись.

Он сделал это.

Наверное, так чувствует себя человек, узнав, что его выбрали президентом: скоро надо появиться на публике и поделиться своей радостью со всем миром.

Тамаркин, кому прилично платили за оказываемые услуги, наполнил два бокала и произнес тост.

Стемнело, но температура не опустилась ниже тридцати.

— За наемников, — провозгласил он. — За каждого солдата удачи, каждого Робина, каждого стрелка и каждого треклятого американского адвоката.

Тамаркин неправильно понял. Хейген не наемник. Однако вдаваться в объяснения было слишком сложно. Том потянулся за бокалом, и на него вдруг накатила волна изнеможения. Он упал в кресло.

— Ты в порядке? — спросил Тамаркин.

Хейген кивнул.

— Может, вызвать доктора?

— Это не из-за сердца. Ничего подобного. Я в норме. Просто… — Счастлив? Он пробежал пальцами по редеющим волосам. — Слишком много дел в последнее время.

Через год после встречи с Джо Лукаделло в молельне «Фонтенбло» Том Хейген много чего преодолел. Он и раньше переживал тяжелые времена, но не как сейчас. Майкл разваливался на части, правительство самого могущественного народа в мировой истории дергало Тома за яйца, но он выбрался, слегка обтрепался и в целом остался невредим. Ничто из происходящего его не удивляло, однако есть разница между предвкушением победы и ощущением победы.

— Тебе следует отдохнуть, — сказал Тамаркин. — Возьми отпуск, бога ради. Кладбища полны людей, которые были слишком заняты для отпуска.

— Я правда в порядке. — Так оно и было. Том поднялся. Он твердо стоял на ногах. Второй бокал с виски нагревался на столе, нетронутый. Сигара потухла. Коктейль ликования и усталости наполнил все тело. Он позвонит Майклу из дома. Тому захотелось домой, к семье. — Я выметаюсь.

Тамаркин постучал его по спине.

— Ладно. Позвони мне завтра, расскажи о надвигающемся фиаско в Старом Свете.

Хейген уже забыл. Захват кинокомпании «Вольц Интернэшнл пикчерс», как и все остальное, шел своим чередом.

— Хорошо.

Том спустился вниз на лифте. Уставился в зеркало: в ответ ему улыбалось лицо счастливого дурака.

Через пару кварталов от отеля Хейген почувствовал, как к затылку прижалось холодное металлическое дуло, и подпрыгнул на месте. Из зеркала заднего вида на него смотрел Ник Джерачи.

— Хорошая уловка — дать парковщику сотню баксов, — рассмеялся Ник. — Угадай, что могут сделать двести?

Том начал снижать скорость и поворачивать на обочину.

— Но-но. Не останавливайся, — велел Ник.

Хейген вспомнил человека на лестнице. С шаркающей походкой. Джерачи!

— И как долго ты следишь за мной? — спросил Том.

— Поверни здесь налево. — Где бы Джерачи ни находился все это время, он хорошо загорел и накачал мышцы.

— Ты делаешь огромную ошибку, Ник, по ряду причин.

— Только не говори мне: «Тебе это не сойдет с рук».

— Ты ведь знаешь, что у меня постоянно на хвосте ФБР?

Хейген снова взглянул в зеркало заднего вида. И не увидел там черного «шеви» агента Бьянки.

— Забавно, да? — сказал Ник. — Я его тоже не вижу. Может, дело опять в ребятах, паркующих машины гостей отеля? Сам видел, как они там гоняют. Не удивлюсь, если возникнет авария. — Джерачи по-приятельски похлопал Тома по плечу. — Хочешь угадать, на что способна тысяча баксов, ты, жадный ирландский ублюдок?

Том не мог поверить, что с ним такое происходит. Коснулся шеи. Пульс, как ни странно, был почти в норме. Он принял это за добрый знак.

— Германо-ирландский, — поправил Хейген.

— Извиняюсь. Германо-ирландский ублюдок.

— Я остановлюсь, — заявил Том.

Он снова посмотрел в зеркало. Прямо за ними ехал грузовик с хлебом. Может, Ник блефует? Может. Бьянки прямо за грузовиком?

— Давай ты сядешь за руль, — предложил Хейген.

— Ты сам хорошо справляешься.

— Я не собираюсь услужливо отвозить нас туда, где ты сделаешь свое дело.

— Какое дело? — спросил Джерачи.

— Ты всегда любил шутить, — сказал Том. — А меня не забавляло твое остроумие. Пришьешь меня, верно?

Хейген продолжал ехать. Должен быть выход. Если он смог придумать, как сбросить с хвоста свору законников, то придумает, как надурить этого лоха из Кливленда с травмой черепа. Рано или поздно Том еще помочится на его могилу без угрызений совести. Может, даже очень скоро.

— Гм, надо же, — дразнил Джерачи. Ты сейчас думаешь, не достать ли резко револьвер, верно? Но тут вспоминаешь, какой ты слабак по сравнению со мной, так что этот вариант отметается.

Том смотрел прямо вперед. Они проезжали через район трейлеров и дешевых мотелей.

— Затем тебе приходит идея, — продолжал Ник. — Я могу просто убедить этого тупого cafone[26]заключить мир и сложить оружие. Ник, ты нужен нам. Все, кроме тебя, меня и Майка, болваны. Давай вместе разделять и властвовать. К сожалению, это такая ересь, что даже лицемер вроде тебя не сможет сдержать улыбку.