И с этими словами он крепко прижал к себе Ролли и, оттолкнувшись от стенки колодца сразу двумя ногами, прыгнул в пустоту.

От этого резкого прыжка их сильно тряхнуло, но уже через мгновенье они повисли над черным жерлом колодца и стали раскачиваться.

«Спускайте! Спускайте!» — кричал замешкавшимся партизанам Изя. Это было, конечно, против правил, и партизаны вполне, как обещали, могли бросить их в воду и скрыться.

Но не бросили, а стали крутить ворот, и спуск начался.

Спускались они медленно, рывками. Канат продолжал раскачиваться, и их бросало из стороны в сторону, больно стукая о выступавшие острия камней.

В конце концов Изя каким-то образом изловчился и прижался к стенке шахты плечом. Теперь их качало значительно меньше – они как бы скользили по стенке, раздирая в клочья надетый на Изю ватник и превращая в кровавое месиво его плечо и верхнюю часть руки.

Они уже стали различать отблеск света из входа в катакомбу, когда вдруг раздался странный звук – как будто бы что-то тяжелое плюхнулось в воду. Как оказалось, это была калоша – она, зацепившись за камень, соскользнула с валенка, в который, несмотря на весеннюю слякоть, была обута Ролли.

Девочка очень разволновалась и потребовала от отца «немедленно остановиться и выловить из воды калошу». Дело могло обернуться трагедией. Это был как раз тот случай, которого так страшились партизаны.

Но Изя умел успокаивать дочку.

«Бог с ней, с калошей, – сказал. – Смотри, мы уже приехали в Подземное Царство».

Это было правда. Они действительно висели теперь почти на одном уровне с огромной дырой, откуда лился на них яркий, как им показалось, свет и видна была внутренность пещеры, в которой двигались какие-то тени, подпиравшие головами потолок и казавшиеся великанами.

«Великаны! Великаны!» — радостно закричала Ролли.

«Я же тебе говорил!» – также радостно ответил ей Изя.

Но беда была в том, что они почему-то не задержались у этой дыры, а продолжали спускаться. Вода была уже совсем близко и у Изи даже мелькнула мысль, что партизаны не знают, когда им следует перестать крутить ворот, и вполне возможно, что вскоре они очутятся в воде.

Но в эту минуту прямо на них из дыры выползла длинная железная змея багра и хищное зубастое ее острие стало делать попытки захватить канат. Это, видимо, было непросто, потому что они продолжали спускаться и одновременно с этим еще и раскачиваться.

Теперь счет уже шел на секунды.

Багор то приближался к канату, то удалялся от него, проносясь над самыми их головами, и одно неудачное его движение или качок каната мог стоить им жизни.

«Осторожно, ребенок!» – крикнул Изя.

Но тут багор зацепил канат, и они медленно поплыли внутрь катакомбы.

Так на «орчике» они и въехали в Подземное Царство.

Великаны как будто бы были обрадованы не менее их и, помогая Изе освободиться от сидящей у него на руках Ролли, весело приветствовали его: «Добро пожаловать, товарищ инженер!»

Изе, наверное, все-таки нелегко дался этот невероятный спуск с ребенком в наполненный водой колодец – не таким уж он был «героем». И теперь, оказавшись, как казалось ему, в безопасности и услышав эти давно забытые слова: «товарищ инженер», он просто потерял дар речи.

За него ответила Ролли.

Неожиданно громко и радостно она прокричала: «Здравствуйте, дяденьки великаны-партизаны!»

Теперь онемели партизаны.

Несколько секунд длилось молчание, а затем раздался хохот.

А главный великан-партизан, как сразу, наверное, по усам, определила его Ролли, сказал сквозь слезы: «Ну и ну! Где это вы, товарищ инженер, откопали такое чудище?»

А потом они шли друг за другом по узкому подземному коридору.

Впереди с фонарем «летучая мышь» главный великан-партизан, следом за ним Ролли в своих огромных не по ноге валенках, на одном из которых все еще красовалась калоша, а за ней уже – Изя, ударявшийся с непривычки то за выступы стен, то за нависавший над их головами потолок. Замыкал это шествие еще один партизан с фонарем.

Коридор значительно сузился и стал уходить сначала куда-то вверх, а потом еще резче вниз. С потолка и со стен сыпался мелкий липкий песок. Было душно, фонарь идущего впереди партизана как-то поблек и едва освещал надвигавшиеся на них со всех сторон желтые каменные глыбы.

Партизан шел быстро, и Ролли едва поспевала за ним.

Она совсем выбилась из сил и уже собиралась плакать, как вдруг неожиданно коридор каким-то образом кончился и они оказались в пещере.

Пещера называлась «припор».

Припор был достаточно высок и казался просторным – к желтым щербатым его стенам прилепились четыре каменных лежака, а посредине возвышался каменный стол, вокруг которого были разбросаны отдельные блоки ракушняка – табуретки. Под самым потолком, в маленькой выщербленной в стене нише, горела коптилка, но жалкий ее огонек не мог рассеять царящую здесь тьму.

Главный партизан указал Изе на ближайший ко входу лежак, покрытый старым овчинным кожухом, и неожиданно весело сказал: «Заселяйтесь!»

Это прозвучало так странно, так неуместно в этих стенах и в этих обстоятельствах, что Изя не смог скрыть удивленного взгляда.

Уловив этот взгляд, партизан усмехнулся и продолжал уже более деловито: «Вы здесь первые. Через час-полтора будет еще один спуск, и тогда прибудет ваша жена. Жрачку получите завтра. А пока очень прошу из припора не выходить и… за девчонкой следите, а то она у вас больно шустрая».

Он прощально махнул рукой и направился к выходу, но вдруг, видимо, что-то вспомнив, обернулся и сказал: «Коптилку сегодня можете не тушить. Да вот еще – уборная за стеной, в соседнем припоре. И будьте осторожны – там можно поскользнуться».

Главный партизан ушел.

А Изя и Ролли остались в этом темном пустом и почему-то холодном каменном «припоре», и Изя, подсаживая Ролли на лежак, как-то излишне весело сказал: «Ну, я думаю, что лучше всего для нас сейчас – это отправиться спать. А ты, как думаешь?».

Ролли на самом деле не думала ничего. Она, наверное, слишком устала и была слишком потрясена всем пережитым и увиденным, чтобы о чем-нибудь думать. И как только ее щека коснулась мохнатой внутренности старого вонючего кожуха, она провалилась в сон.

Изя присел на лежак рядом с ней и стал ждать Тасю.

От Ролли: Волшебный Колодец

Кривая Балка, в ночь с 24 на 25 марта 1944 г. Около 890 дней и ночей под страхом смерти

Ух, как все это интересно!

И папа мне все-все про это