И все это людское море, к ужасу Светланы, поклонилось им, прежде чем заволноваться, зашуметь, растекаясь по улицам Тафии.

– Я боюсь, что не справлюсь, – Света взяла мужа за руку, и он без лишних слов притянул ее к себе, сжал крепко. – Я никогда не управляла людьми. И слуги… как-то стыдно, Четери.

– Привыкай, – сказал он со смешком. – Справишься, куда тебе деваться? Твоя мать боялась, что тебе будет скучно. – Он снова хохотнул. – Точно не будет.

И действительно, скучно ей с того момента не было ни секунды. Ей было неловко и совестно назначать на работу почтительно глядящих на нее людей, страшно было выходить к ним. Чет сразу же полностью ушел в обеспечение жизни города – сколько всего, оказывается, надо было решать! От вывоза мусора до стоянок для животных, от назначения стражи до обеспечения местом работы лекарей, законников, писцов…

Дворец шумел, заполняясь людьми: уже тянуло запахами еды из кухни, уже служанки вымыли их с Четом покои, и так сверкавшие чистотой, в саду собирали фрукты в большие корзины. Дворец оживал, и Света явственно ощущала, как он радуется этому – как верный конь, к которому вернулся хозяин.

А вечером, когда уже было темно, к ним по зову Четери пришел рыжий маг Максимилиан Тротт. И она так ему обрадовалась, что кинулась обниматься. Среди чужого города и новых людей его высокомерное лицо показалось родным.

– Прошел все-таки, – хмыкнул Чет, сидя на каменной скамейке во дворе и наблюдая, как аккуратно маг приобнимает Светлану в ответ. – Смог?

– Еле прорвался, – хмуро ответил Тротт, оглядываясь. Подошел к фонтану, скинул пиджак, закатал рукава и долго пил, затем споласкивал лицо, шею, отчего рубашка промокла почти насквозь. – Ну и защита у вас здесь. Половину резерва на стабилизацию Зеркала угрохал. Неудивительно, что сюда попасть не могут – таких стихийных заворотов я еще не видел. Наверное, с десяток человек по всему миру только способны, и то с риском для жизни.

– Вот заодно и потренируешься, – ничуть не смутясь, ответил Четери. – Тебе для восстановления надо что-то?

Макс еще подержал руки в воде.

– Какая у вас вода здесь, – сказал он с удовольствием. – Чистый Источник. Если можно, то молока бы мне, – неожиданно попросил маг. – А то на обратном пути могу из перехода не выйти.

– Забавно, – протянул Четери, – мы пьем кровь, вы – молоко, а ведь молоко – это та же кровь, которой матери поят детей. В старые времена наши маги тоже отпивались молоком. Света, поможешь гостю?

– Сейчас, – сказала она, вставая. Быстро побежала на кухню, где ей выдали кувшин густого холодного молока, даже на вид вкусного и сладкого. Вернулась, протянула угощение магу – и тот с жадностью начал пить, на глазах розовея.

– А вы… ты не сможешь так меня к родителям относить или их ко мне? – спросила она неуверенно.

– Не рискну, – покачал головой Тротт. – Очень сложно, Светлана. Можем погибнуть.

– Скучаешь? – смешливо спросил Чет. – Два дня как замужем, а уже к маме хочешь?

– Если есть возможность видеться, то почему не воспользоваться? – ничуть не обидевшись, возразила Света.

Затем она тихо сидела и наблюдала, как Четери ведет бой – и язвительно комментирует промашки смирно принимающего выговоры инляндца, показывает ему приемы, заставляя повторять снова и снова. Смотрела, точнее, откровенно любовалась мужем. Молча: ее не гнали, но и внимания не обращали, а она не хотела отвлекать – очень уж красиво все это было.

В темный двор выглядывали слуги, ахали, что-то бормотали, и она возгордилась еще больше. А вот взгляды девушек из прислуги Свете не понравились. Они смотрели на ее Чета не как на воина или Владыку – как на мужчину. Краснели, прикладывали руки к груди, вздыхали мечтательно – и она уже почти решила, что будет набирать во дворец только мужчин. Пусть считают, что жена Владыки ревнива и своевольна – зато никто не станет крутить перед мужем тонкой талией, когда у нее уже будет огромный живот.

Макс ушел из дворца через три часа – луна уже поднялась высоко, а город затих. Отдохнул после боя, залечил свои раны, разделил с Четом и Светой ужин – и ушел.

Вечером в постели Светлана бурчала мужу в плечо про заглядывающихся на него девушек, а он гулко хохотал.

– Ревнивая, – сказал дракон с удовольствием. Перекатился, подмял ее под себя; красные волосы укрыли их темной занавесью, и она не удержалась – запустила в них пальцы, потянула за тяжелый ключ, погладила, и глаза мужа затуманились, стали наливаться вишневым. – Света, – низко пророкотал он, – делай что хочешь. Хочешь – набирай старушек, у которых уже внуки есть. Хочешь – только мужчин. – Он звучно засопел ей в шею, щекотно и возбуждающе. – Глупая ты, чего себе придумываешь? Других женщин много, а ты такая одна.

– Какая «такая»? – спросила она настороженно.

И он показал какая. Нужная. Отзывчивая. Принадлежащая ему.

* * *

Владыка Нории в сопровождении брата и еще десятка драконов приближался к жемчужине Песков, старейшему городу их страны – Тафии. Река Неру была еще суха – огромная чаша далекого Белого моря наполнялась медленно, но неотвратимо, и вот-вот вода должна была хлынуть в старое русло и начать путь к океану.

На спинах своих драконы несли людей – тех, кто уже помогал управлять Истаилом и согласился начать работу в городе Владыки Четерии. Жители Песков, прознав, что открылся еще один город, восприняли это как чудо. С окраин Истаила уже тронулись караваны кочевников, шли люди и с оазисов – то тут, то там среди волнистого песка виднелись цепочки переселенцев. Шли семьями, шли целыми племенами. Видя драконов в небе, люди останавливались, кланялись – и продолжали свой путь.

После открытия Тафии Нории осознал, как невероятно тяжело ему было до этого. Будто из последних сил держал он на плечах огромную гору и не имел права не выдержать. Тяжесть нарастала незаметно – с каждым пришедшим в Истаил человеком, с каждым открытым источником, с каждой водяной жилой, поднятой к поверхности земли. Поля, пастбища и сады сосали из него силу, и он все больше погружался в себя – только чтобы не дрогнуть, продержаться.

Пока здесь была красная принцесса, Владыка и не замечал этого. Ее огня хватало на восстановление с лихвой; то, чем она делилась так легко – во время вспышек ярости или возбуждения, – питало его лучше самой удачной охоты. И он даже представить себе не мог, как легко было бы ему, отдавай она ему свою любовь и страсть добровольно.

Чет оживил Тафию, и люди стали уходить туда, где можно было найти новый дом, а не ютиться в кочевьях по краю зеленой полосы Истаила. И только тогда Нории, привычный к изматывающему голодному голосу сухой земли, понял, в каком напряжении он был до этого. И как вовремя в Песках появился второй Владыка.

Но придет пора – и тяжесть вернется. Вместе с расходуемой водой, с рождением детей, с увеличением стад и количеств засеваемых полей. Вернется к ним обоим.

А если у него получится озеленить все Пески, то времени их цветения с лихвой хватит на появление новых Владык, которые смогут, как встарь, держать воду у поверхности и не подвергаться опасности быть иссушенными до дна.