Часть этих денег использовалась для покупки земли вокруг того места, где проживали Биллы. Насколько я мог понять, их дом был как бы последним кусочком в картинке-загадке, и покупатель уже стоял в ожидании с толстым кошельком в руке.

Всех юристов в нашей фирме в обязательном порядке обучают, распознавать подозрительные сделки, а уж тут все было совершенно очевидно. Бесконечное циркулирование денег было одним из классических способов их отмывания. Покупка недвижимости – другим классическим способом. И по какой-то причине Элли заставила меня расписаться на их счете. Да, это научит меня читать то, что я подписываю.

Судьба моей карьеры уподобилась «Титанику» в тот момент, когда перед ним внезапно возник айсберг.

Если что и могло вывести меня из эйфории, связанной с Ханной, то это два слова, каждое из которых само по себе невинно, а вместе звучат как «отмывание денег».

«Почему ты не сказал мне раньше?»

Казалось бы, простой вопрос, но я вряд ли смогу найти на него убедительный ответ, если мне задаст его Ханна. А она непременно это сделает. Терзаясь, я сделал такую гримасу, что женщина, сидевшая напротив меня в метро, посмотрела на меня прищурившись – она явно пыталась определить, что я за птица. Насильник, грабитель или просто малоприятный, но безобидный сумасшедший. По виду ее было ясно, что шутки с ней плохи и в случае чего она незамедлительно пустит прямо в физиономию обидчику струю перцового спрея.

В идеальном мире мне не пришлось бы ехать после проведенной разведки домой и рассказывать все Ханне. В идеальном мире она сама бы все узнала, подобно мисс Марпл, и уже разобралась бы со всей этой ситуацией. Она блистательно разоблачила бы Йана и Элли в присутствии изумленного полицейского, который увел бы их, изрыгающих проклятия в адрес Ханны, в наручниках. И поняла бы, почему я не упомянул раньше о том, что мне известно.

Ну как рассказать ей о таком? Слова: «Мне нужно кое-что тебе рассказать» и так не предвещают ничего хорошего, особенно если за ними следует фраза: «Йан Макферсон и Элли подставили тебя с меморандумом, а меня сейчас впутали в заговор с отмыванием денег».

А нельзя ли попытаться отвлечь ее от этих новостей? «Ханна, не знаю, как и сказать тебе об этом. На твоих родителей напала парочка голодных шакалов».

В моем воображении она в ужасе заламывала руки.

– С каких это пор в северной части Лондона появились шакалы?

– Я знаю, вероятно, позже ты еще посмеешься над этим – до того это невероятно. Но есть и хорошая новость: они пережили нападение шакалов.

– О, Чарли, какое счастье!

– Увы, по случайному совпадению мимо как раз проходила банда торговцев белыми рабами, и они отправили твоих родителей на корабле в Азию.

Глаза Ханны расширились.

– Работорговцы в Хендоне?[71]

– Невероятно, не правда ли? Сколько же несчастий может свалиться на голову двоих людей? Когда ты слышишь, что такое случилось с другими, то представить себе не можешь, что это может произойти с тобой. Но, к счастью, они уцелели и в этом случае.

– Слава богу! Мы должны немедленно повидаться с ними.

– Вот с этим могут быть проблемы. К несчастью, пока они плыли по морю, их похитили инопланетяне, как раз пролетавшие мимо на летающей тарелке. У них острые зонды и огромный интерес к человеческой анатомии. – Ханна побелела, как мел. – О, между прочим, ты никогда не поверишь и в то, что я раскрыл на работе дело с отмыванием денег, а также в то, что ты ничем себя не запятнала в «Баббингтоне». Впрочем, давай не будем беспокоиться обо всем этом сейчас и лучше придумаем, что делать с этими инопланетянами и их острыми палками.

Примерно так пытался я вдохновенно фантазировать, пребывая в полном отчаянии. Однако добравшись до своей квартиры, я увидел, что все мои идеи неосуществимы. Родители Ханны с удобством расположились на моем диване. Даже если им и встретились инопланетяне, можно лишь предположить, что эти ребята отбыли, так и не успев пустить в ход зонды.

Окажись Ханна перед самым хамоватым компаньоном, самым несговорчивым клиентом или самым насмешливым парнем в «Уголке свидетеля» – она и бровью не поведет. Но когда она оказывается перед своими родителями, то сразу же становится маленькой девочкой с косичками и в белых гольфах. Когда я открыл дверь, Ханна выскочила в прихожую, чтобы меня предупредить. Театрально закатив глаза, она сообщила мне плохую новость.

– Прости, но мне не удалось их остановить, – прошептала она.

Я улыбнулся снисходительно, надеясь, что Ханне передастся дух всепрощения.

– Все в порядке. Прости, что задержатся.

– Почему ты не сказал мне раньше? – спросила она с раздраженным видом. Сердце у меня ушло в пятки. – Ты мог бы мне позвонить и сказать, что так задержишься. Я тут с ними мучаюсь уже целых сто лет.

– О да, конечно, прости. Я в самом деле виноват. Мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Это очень важно.

Она поцеловала меня в губы и взяла за руку, чтобы повести в гостиную.

– Не сейчас. Если повезет, мы от них быстро избавимся. Они тут так засиделись, чтобы повидаться с тобой. – Ханна увидела, что я озадачен. – Я как бы сказала им, что мы теперь вместе. Моя мама так рада!

Можно себе представить. Когда я встречался с мамой Ханны в последнее время, она нежно меня обнимала, и мне кажется, я читал ее мысли: «Ты понимаешь, что теперь ты номер один в кампании под названием „Поскорее выдать замуж нашу безработную дочь тридцати с лишним лет"?»

Я на минуту замер на месте.

– Л как же насчет того, что Чарли не еврей? Не вынуждай меня предъявлять им физическое доказательство. Потому что ты же знаешь – я это сделаю, если меня загонят в угол.

Ханна рассмеялась.

– Чарли, мне тридцать один год. Вот что она сказала сегодня вечером до твоего прихода: «Ты в таком возрасте, что мы не можем позволить себе привередничать. По крайней мере, он милый мальчик с хорошим доходом».

Эстелл и Ларри Кляйн были «поздних средних лет», как называла это моя мать. Оба были обвешаны драгоценностями, а золотисто-оранжевый загар миссис Кляйн свидетельствовал о том, что она проводит в солярии столько времени, что это вряд ли полезно для здоровья. Эта миниатюрная женщина одевалась в таком стиле, словно ей было лет на двадцать меньше, чем на самом деле. Мистер Кляйн с удовольствием играл роль крестного отца мафии – грудь, поросшую седыми волосами, украшала массивная цепь, на пальце красовалось широкое обручальное кольцо, а живот нависал над поясом.

Миссис Кляйн вскочила с дивана, чтобы поздороваться со мной.

– А славная у вас тут квартирка! – воскликнула она. – Такая большая! – Она что, уже прикидывала, как тут будут резвиться се внуки?