Чтобы осознать этот факт, требовалось время, которого у меня не было. Конечно, пока у нас Ульв и другие адепты-заговорщики, преимущество на нашей стороне. Однако медлить не стоит.

Я шла по коридорам тюрьмы в поисках камеры Сварда и заблудилась. По крайней мере, вместо комнаты надсмотрщиков случайно заглянула в каптерку, до потолка заставленную мебелью, ржавым оружием и съестными припасами. Здесь сильно пахло брагой. Заглянув за угол, обнаружила и источник запаха — несколько здоровых бутылей мутноватого напитка с нехилым осадком. Право слово, ну кто так варит? Ульв бы в своем трактире руки оторвал… Опять Ульв. Я заставила себя не думать об эриле. Чувствовала себя преданной и подавленной, но еще хуже — чувствовала себя круглой дурой.

Через некоторое время блужданий встретился надсмотрщик, который проводил меня к камере заключенного номер двести пятьдесят четыре. Условия у Сварда были неплохие, если не принимать во внимание противный горький привкус дыма. Последний раз помещение должны были окуривать около двух часов назад, но в воздухе все еще витали миазмы «абангу». Абархам сидел возле самой двери. Вряд ли остатки блокирующего вещества могли причинить вред магии главы Ордена, но его опасения были мне понятны. До выгорания я предпочла бы вообще не входить в эту камеру. Можно назвать это инстинктом самосохранения мага.

В помещении присутствовал небольшой стол, за которым, как школьники на уроке правописания, сидели Морвран с Эйриком. Перед ними лежали листы протокола и письменные принадлежности. Только сейчас я с неудовольствием вспомнила, что не запротоколировала допрос Ульва. Что ж, все важные сведения у меня в голове… и на спине.

Заметив меня в дверях, все трое вышли, на время оставив узника одного.

— Что-нибудь удалось выяснить? — сразу налетел на меня Мор.

— Главным образом то, что Окус Дайре действительно жив…

— Поразительно! — воскликнул Абархам. Более живого проявления эмоций я у него еще не видела. — Как он это провернул?

— Окус занимает чужие тела, переносит свое сознание с помощью рунического канала и вербальных заклинаний. — Мой голос звучал глухо, как будто принадлежал другому человеку. Я кожей ощущала на себе вопросительный взгляд Эйрика.

— Это кое-что объясняет, — задумчиво проговорил глава Ордена. — Если при таком перемещении сознание акцептора умирает, то донору требуется много энергии, чтобы поддерживать чужое тело в рабочем состоянии.

— Мертвые воронки? — уточнил начальник тайной службы. — Так он получает энергию?

— Возможно. Пока не до конца понятно, как именно они действуют. Но, думаю, Свард не откажет нам в любезности прояснить этот момент. Теперь, когда мы знаем, о чем спрашивать.

— Насколько я понимаю, до сих пор он был не слишком разговорчив, — скептически заметила я.

— О, мы еще не использовали наш главный козырь, — усмехнулся Абархам.

— Почему же? — удивилась я, зная подход бывшего учителя. Он никогда не пытал самостоятельно, но, как глава Ордена, с удовольствием делегировал эту неприятную задачу другим.

— Теперь такие крайние меры могут и не понадобиться, — ответил вместо него Эйрик.

— Итак, пока мы знаем наверняка лишь то, что настоящая физическая оболочка Окуса мертва. Но мы не знаем, в чьем теле он сейчас, — сказал Морвран.

— Зато я догадываюсь, чью шкурку он хочет натянуть, — отозвался Абархам, глядя на меня, как змей на землеройку. Я невольно поежилась. Эйрик же смотрел с такой искренней, почти осязаемой тревогой, что мне захотелось плюнуть на все, уйти домой и спрятаться под одеялом. Вместе с ним.

— Тогда Окусу придется очень постараться, — успокаивая саму себя, сказала я. — Если не разорвать связь с Джером, ему потребуется мое разрешение. А я — не самый послушный сосуд.

— Отлично сказано, запомни эту мысль. — Глава Ордена иронично улыбнулся и приглашающим жестом указал на дверь камеры.

Узник восседал на соломенном одре с аристократическим достоинством. Черный парадный фрак, в котором его повязали вчера на празднике, вносил в картину нотку сюрреализма. Сварду около пятидесяти, но, не знай я этого, дала бы не больше тридцати пяти. Единственное, что выдавало в нем настоящий возраст, — седина, чуть тронувшая виски и бороду. Впрочем, многие маги обзаводились седыми волосами намного раньше.

— Вижу, в нашей компании прибыло, — ухмылка искривила правильные черты лица мага, сделав его непривлекательным и даже отталкивающим. Мне больше по душе тот флегматичный и всегда сдержанный Свард, которого я видела на собраниях совета. — Птичка, ты что-то совсем бледная. Нездоровится?

— Тебе следует больше переживать за свое здоровье, — лениво ответила я. — И своих близких.

Маг рассмеялся, слишком громко и истерично. Храбрился…

— Ты поменяла место службы, но не потеряла хватку. — Это не звучало как комплимент. Свард лукаво смотрел на меня снизу вверх. — Беда только в том, что ты не чувствуешь, кто друг тебе, а кто — враг.

В эту минуту он не смог бы уколоть меня больнее. Конечно, маг был в курсе ритуала и говорил сейчас о предательстве Ульва. Однако вряд ли он знает, что они с эрилем сейчас практически добрые соседи.

— Не чувствую, — признала я. — Но могу выяснить. Скажи мне, Свард, господин Дайре сильно разочарован, что не может одолжить тело без моего разрешения?

Маг на мгновение растерялся, но быстро взял себя в руки.

— Это поправимо, — процедил он, очевидно, намекая на разрыв связи с Джером.

— Верно, — снова согласилась я. — Хочу посоветоваться с тобой как с бывшим коллегой. Как считаешь, для разрыва связи между источником и артефактом нужен эриль?

— У нас что, экзамен по созданию артефактов? — пробубнил Свард, но было видно, что он сбит с толку. Наверное, пытался сообразить, кто из адептов слил мне информацию о перемещении между телами.

— Думаю, все-таки нужен, — продолжила я, не обращая внимания на замешательство мага. — Видишь ли, я экспериментировала с одним ритуалом и оказалась в затруднительном положении. В процессе образовалась весьма специфичная магическая связь. Чтобы разорвать ее, нужен именно тот эриль, который проводил ритуал. И источник, естественно. В том-то и загвоздка: эриль у меня есть, а вот сам источник куда-то пропал.

Настала минута молчания. Свард смотрел на меня, как медведь на пустой улей. Абархам одобрительно наблюдал за ходом допроса, а Морвран, кажется, приготовился записывать показания заключенного. Эйрик задумчиво просматривал протоколы допроса других адептов и отобрал из общей стопки один лист.

— Показания Ульва Оттара, — озвучил он, с серьезным видом передавая мне страницу.

Мне стоило труда сдержать улыбку, когда вместо «показаний» я увидела нарисованных воинов и поле для игры в «дыбу». А внизу подпись: «Сегодня в восемь».

— Да… кгм-кгм… спасибо, господин Аки. — Я сделала вид, что перечитываю записи. — Итак, Свард, Ульв рассказал следствию много интересного. Такого, чего, скорее всего, не знали остальные арестованные адепты. Как думаешь, господин Дайре может предположить, что его сдал один из вас — ты или Даэр?