— Да вы что, Александр Михайлович, опасаетесь, что кто-то из наших решит к американцам перебежать?

— Сам не решит, а если заставят? Помните, я вам про случай из моего опыта рассказывал? Уж потерпите еще пару дней, скоро они уйдут — и нам спокойнее так!

И снова Эллиот Рузвельт. Из воспоминаний.

— Сильно сдал Уинни, — сказал отец. — Выделять главное — это первое умение политика. Конечно, дела Британской империи не блестящи — но когда глава предприятия вместо стратегии увлекается тем, что шахматисты называют «пешкоедством», это уже симптом. Или империя трещит по швам так, что позитивных целей просто нет и в утешение остается откусить «хоть что-то и где-то» — или Глава потерял чутье.

Этот разговор случился вечером того дня, когда Черчилль сделал неуклюжий выпад в сторону русских. Поступив скорее как азартный игрок, а не политик — бросил карты на стол в момент, показавшийся удачным, не подумав об обеспечении тыла. Мне показалось, что он искренне верил в тот момент в свою правоту — никому не дозволено безнаказанно убивать британцев! И, когда он бросал русским это обвинение, у него явно было припасено что-то еще, какой-то туз в рукаве.

Сталин реагировал спокойно. Заявив, что подобное обвинение требует доказательств — и так как, судя по тону сэра Уинстона, британская сторона их имеет, то будет честно, если и русской стороне будет предоставлено время для исчерпывающего ответа — одни сутки. Черчилль не мог против этого возразить, лишь сказав, что пока объяснения не будут получены, переговоры лишены смысла. Сталин согласился, предложив встретиться завтра.

Нам было известно, что русский диктатор склонен к полуночному образу жизни. Однако же, получив неожиданное приглашение на ужин со Сталиным, отец не удержался от замечания, что в приличных домах о том предупреждают за пару дней. Конечно, в приглашении содержалось «если сочтете нужным», однако ясно было, что такие разговоры не бывают «ни о чем» и русский вождь желает сказать отцу что-то без британской и французской стороны. Тем более что идти было недалеко — всего лишь на другой этаж дворца и по длинному коридору.

В Малой гостиной уже был накрыт стол. С русской стороны кроме Сталина присутствовал лишь переводчик, да иногда появлялись официанты (судя по выправке, офицеры НКВД). Вопреки ожиданию, разговор шел о совершенно постороннем — например, о блюдах русской кухни, о погоде в Москве и Вашингтоне, о литературе и кино — оказывается, Сталин, несмотря на всю свою занятость, находил время и на это!

— Как сказал Ленин одному из своих народных комиссаров, «ваше здоровье — это казенное имущество, которое вы должны беречь ради дела». И вот тут очень полезны и радости жизни, конечно, в меру. А положительное настроение весьма способствует долгим годам.

Он выглядел благодушным — в отличие от британского премьера. Погром, которому подверглась Британская империя, вполне можно сравнить с положением СССР год назад, когда немцы стояли на Волге, захватив самые богатые и населенные провинции. Но русские нашли силы рассчитаться и теперь готовы были предъявить Гитлеру полный счет по всем долгам. А перспективы «империи, над которой никогда не заходит солнце» были крайне неопределенными — даже если завтра Еврорейх капитулирует, Черчиллю придется усмирять бывших собственных подданных, возвращая Индию, Бирму, Малайю, африканские колонии под свою руку. И весьма зловещим казалось условие, заявленное самими же англичанами итальянцам относительно химического оружия — требование, по сути дозволяющее его применение против «бунтующих туземцев». Русские же могли себе позволить смотреть в будущее с оптимизмом, казалось вполне реальным, что война в Европе завершится в ближайший год. И у Сталина были все основания считать, что мир после этой войны будет для России более выгоден, чем был прежде.

Отец поддержал разговор о здоровье, в последние годы его мучили внезапные головные боли. Сталин ответил, что это болезнь подлинных правителей, занятых делом, вызванная перенапряжением мозга — скачки артериального давления, вызываемые волнением или повышенной нагрузкой. И с этим нельзя шутить, ибо может хватить удар — но к счастью, советская медицина значительно продвинулась в этом направлении. Есть несколько новых лекарств — если желаете, дам список, с рекомендациями — и чисто народные средства, вроде чая из листьев гингко. И даже домашние животные, кошки или собаки, находясь возле хозяина, улучшают самочувствие — факт уже проверен!

И когда ужин был съеден и беседа подходила к концу, наконец прозвучало то, что русский вождь и хотел сказать отцу на этой совершенно не официальной встрече.

— Нам вместе жить на этой планете, Советскому Союзу и Соединенным Штатам. Мы обречены сосуществовать друг с другом — даже имея каждый свои интересы. Между нами, возможно, будут споры — но ведь лучше оставаться добрыми соседями, чем врагами, не так ли?

Уинстон Черчилль. Ленинград. 29 декабря 1943.

То, что никогда не войдет в мемуары.

Воистину торжествует тот, кто торжествует последним!

Господь посылает Британии новые, всё более угрожающие испытания? Они закаляют нас, делают сильнее! Пусть пока еще сильный противник бросает нам вызов — тем страшнее для него будет расплата, потому что Британия не только никогда и ничего не забывает, но и способна терпеливо и понемногу реализовывать свои планы, даже растянутые на века!

И никому не дозволено делать из Британии посмешище! Подобно Риму, после своих временных поражений лишь отягощавшему требования к своим врагам, мы когда-нибудь после потребуем от вас платы за всё!

Русским удалось доказать непричастность своей суперлодки к гибели «Трешера»? Но как они смели, с воистину азиатским коварством, тотчас же перевести мяч на нашу половину, вместо оправданий обвиняя нас?!

— Так кто же потопил вашу лодку? Не мы — но и не немцы, которые так и не были обнаружены в том районе. Вы, британцы, очень почитаете прецедент, так я напомню вам о случившемся в вашей оперативной зоне три или четыре месяца назад. Когда два транспорта с нашим грузом, следуя из Нью-Йорка в Рейкьявик, были торпедированы у канадского побережья якобы немецкими субмаринами. Вот только когда мы послали третий, дооборудованный как судно-ловушка, то удалось потопить лодку при ее попытке атаковать — и это оказалась британская субмарина «Таку». И несколько членов ее экипажа, среди которых командир лодки, были нами спасены, и дали показания, которые мы тогда сочли просто невероятными, однако теперь… Кажется, у вас в Адмиралтействе окопались немецкие агенты — или лица, явно превысившие свои полномочия, совершенно по-своему понимая интерес Британии и патриотический долг? Или это в обычаях британского флота — считать, что у Англии нет союзников, а есть лишь интересы?

Я возмутился столь наглым обвинением.

— Вы, русские, всерьез считаете, что цивилизованные британцы способны сами потопить свой корабль? Ради каких угодно политических выгод. И кстати, что вы сделали со спасенными с «Таку» — держите в вашем ГУЛаге, вместо того чтобы передать их нам и вместе расследовать тот прискорбный инцидент?