«Кто бы решился? Не Марина ли?»

Она перебрала в памяти всех такарри – да ни один из них на такое не пойдет. Большинство недостаточно умны и коварны, чтобы продумать все за и против заговора.

«Может, кто-то из сестер решился, чтобы продвинуть мужа?»

Теоретически она это допускала, но в реальности – вряд ли. Наталия отдавала себе отчет, что она – девятый ребенок тасира, незамужняя, при дворе занимает достаточно скромное место, да и в умах соотечественников – тоже. Конечно, отец щедро наградит любого, кто ее спасет, но факт ее спасения ни в коем случае не может стать стимулом для смещения с трона.

Она сердито сверкнула зелеными глазами:

– Скажи мне, Григорий, кто это?

– Не могу. Мы еще не узнали.

– Конечно, при таком сложном заговоре трудно будет выяснить личность главного заговорщика, – Наталия медленно наматывала на палец прядь волос. – Это ты приказал меня запереть, чтобы заговорщики меня не выкрали?

– Да, тасота.

– И поскольку ты не знаешь этого предателя такарри, то мне рискованно возвращаться в Муром?

Григорий печально кивнул и немного подался вперед, как будто палач наклонил его голову над плахой.

– Я чувствую себя таким… бессильным… что не могу решить эту загадку и защитить тебя. – Он поднял голову. – Я тебя очень люблю, Наталия, и никогда не огорчил бы, но заточение здесь – ради твоего блага. Ты должна понимать.

Наталия заставила себя расслабиться. Она потянулась вперед и погладила Григория по щеке:

– Понимаю, Григорий, и все сделаю, как ты сочтешь нужным. Но ты тоже меня не держи в неведении. Я хочу знать все. Я знаю, ты послал «Лешего» патрулировать. И «Зарницкий» в патруле, да?

Кролик выдавил улыбку:

– «Зарницкий» возвращается. Завтра днем прилетит. Тогда будем знать больше.

– Хорошо. – Наталия опустила глаза и прикусила нижнюю губу. – Григорий, мне нужна твоя сила. Хочу, чтобы ты ночевал сегодня у меня. Я докажу тебе, что ты не бессилен, и покажу, как сильно я тебя люблю, напомню, почему тебе нужно, чтобы я была в безопасности.

Гусар серьезно кивнул:

– Я ничего не хочу, только быть с тобой, Наталия. Ты – это все, чего я желаю от души.

Наталия сбросила с пальца колечки своих иссиня-черных волос:

– И ты придаешь смысл моей жизни. «Смыслов теперь стало два – узнать, как Арзлову удалось заставить тебя лгать, и сообразить, как мне расстроить его планы».

На четвертый день поездки, после того, как Урия оставил Малачи прикованным среди скал, юноша уже не испытывал шок и негодование, а кипел от злобы. В банде Хаста мало кто говорил по-крайински, так что языковой барьер между ним и его захватчиками выражался однозначно: в ответ на шумные протесты его пинали, заковывали в кандалы и били по лицу. Но Урия скрывал от геласанджарцев, что ему больно, и они не получали никакого удовольствия, унижая его.

Синяки и боль в носу, результат драки в первый вечер, напомнили ему о том случае, когда Кидд спас ему жизнь.

«И потом он находился рядом со мной в отеле, а ведь считается, что это я должен помогать ему. И вот я его отблагодарил – позволил бросить его черт знает где».

Урия намеревался сбежать от истануанцев и вернуться спасать Кидда, пока, по его соображениям, тот еще жив. Строя планы бегства, он вдруг сообразил: образование, которое он получал и считал универсальным, ничего общего не имело с насущными потребностями выживания, необходимыми ему в данный момент жизни. Первые три года в Сандвике учили обращаться с оружием и владеть боевыми магиями защитного характера. Он дополнительно изучал стратегию, тактику и теорию магии, но в ситуации, в которой он оказался, все это не требовалось. В частности, его не научили в Сандвике технике побега и умению выходить из-под удара.

В самые черные минуты Урия понимал, что в этом нет ничего удивительного: мартинисты, которые не убегали, такие как Малачи, стали мучениками и поэтому перешли в ранг святых. Вот, например, когда украли «Пересмешника» из Лескара. Считалось, что это великая победа Илбирии, но только потому, что для Фернанди это оказалось сильным ударом. Все цивилизованные государства выкупают и обменивают пленников – и размер выкупа говорит о статусе государства.

Основным препятствием побега для Урии было большое численное превосходство гелансаджарцев. Он знал довольно сильные заклинания, но каждое из них позволяло использовать только предметы. По несчастной случайности или так было задумано, но самыми опасными из доступных ему предметов были его одежда, связывающие его веревки и седло под ним.

«Интересно, как волку предлагается защищать свое стадо, если он не может избежать поставленных на него ловушек и западней?»

Глупость учебных программ и представлений о чести – то, на чем основывал суть своего обучения капитан Айронс, – привела к тому, что Урия оказался без нужных ему орудий.

«В природных условиях волк, попавший в ловушку, отгрызает себе лапу и освобождается, мы же должны оставаться в путах. Нормально ли это?»

Через три дня Урия признал себя побежденным. Даже если и удастся побег, он уже не застанет Кидда в живых – тот умрет от голода и жажды или его съедят дикие звери.

«Даже если и найдет его, будет поздно. Несправедливо и смешно, что Кидд прошел весь этот путь до Дрангианы, чтобы умереть так примитивно. Он заслужил более приличную смерть».

Через день после того, как Урия потерял надежду спасти Кидда, всадники, среди которых скакал кадет, оказались в узком каньоне. Крутые красные каменные скалы поднимались так высоко, что небо казалось широкой голубой полоской над головой. Каньон делал резкие и крутые повороты: видимо, веками река прокладывала свое русло через эти камни. Река проложила русло, а сильные ветры довершили работу, и каменные скалы приняли причудливые формы. Илбириец заметил множество как будто человеческих фигур, их можно было принять за чудесное явление кого-то из святых, и он опять задумался о Кидде.

«Вот и еще один мученик церкви, святой Малачи».

Но не успел еще он снова закипеть от гнева, как стены каньона совсем сошлись над ними, и они оказались в туннеле. Туннель проходил вдоль восточного края Джедрозианского плато, делал резкие повороты то в одну, то в другую сторону, потом пошел вниз, и воздух стал теплее. Урия с надеждой принюхался и был вознагражден: сухой пыльный воздух был пропитан тяжелым запахом серы.

«Может, мы встретимся раньше, чем я надеялся, полковник».

За поворотом туннель осветился огненно-красным светом, испускаемым завесой огня с языками пламени. Когда они приблизились к концу туннеля, к этому пылающему кругу, Урия услышал свист. Красный свет стал бледнее. Туннель заканчивался пещерой. Войдя в нее, Урия улыбнулся при виде больших пылающих барьеров из металлической решетки по обе стороны отверстия.