– Я что, пропустила остановку? А чего не разбудили?

Наташка шевельнула плечом и кивнула на окна. Большая часть пассажиров расселась на травке. Кто-то перекусывал, кто-то играл в карты. Наташкин отец читал газету, Нелина мать вязала и, кажется, спрашивала, что пишут.

– Третий час уже стоим, – сообщила Наташка. – Давно бы уже дома были. Похоже, сон и правда в руку, автобус-то сломался! Водитель уже успел на попутке смотаться за какой-то запчастью. Только что-то у него все равно ничего не получается. И не получится. А, мажорка?

Неля дулась в соседнем ряду, как будто и правда я виновата, что мы не можем уехать. А может, так и есть. Я сказала Наташке:

– Если уж ты веришь, что это все из-за меня, мне остается только посыпать голову пеплом и уйти. Мы где? До ночи хоть дома буду?

– Да все деревенские ушли давно!

– Не горячись, мажорка, я пошутила! – хором сказали девчонки.

Надо же, как Неля меня боится! Больше, чем спорить с Наташкой. Вслух она меня, конечно, не гнала, но видно было, что только об этом и мечтает, чтобы я ушла. Что ж, бояться не грех.

Я высунулась из открытой двери автобуса, помахала родителям девчонок и стала оглядываться: где мы? А мы были не так далеко от деревни. Вон козырек магазина, а от него еще километров семь по дороге (наискосок – меньше). Было бы о чем говорить! Это девчонкам до города ехать и ехать…

– Ты что, правда уйти хочешь? – Наташка подошла. – Ты Нелю не слушай, она параноик. Не ходи никуда одна, эй!

– Да тут и правда недалеко. Засветло три раза туда-обратно сгоняю… – звучало, как будто я оправдываюсь, неизвестно за что. Тогда я вспомнила:

– Ты не дорассказала, что твоему отцу приснилось!

– Отцу приснилось, что есть такая девочка, которая ночью превращается в жабу. И что надо эту девочку отвезти к ней домой в деревню. Тогда она взобьет лапками масло, и мы все выкарабкаемся!

– Ты дуришь.

– Ага, – не стала отпираться Наташка. – Просто я не хочу, чтобы ты добиралась домой одна.

– А мама говорит, у нее глаз дурной, поэтому автобус и сломался, – прошептала Неля и втянула голову в плечи. Наташка ей даже не врезала.

Мне совсем не хотелось нервировать Нелю, да и до дома правда было недалеко. Еще полчаса я потратила на то, чтобы убедить Наташку и ее отца.

Сказав «До свидания» в сто первый раз, будто и правда их всех еще увижу, я нацепила рюкзак и пошла в сторону дома. Почти уже не боялась: белый день, идти чуть больше часа… Ну это если бы налегке. Рюкзак тянул к земле, и я припоминала каждую вещь поименно, мысленно прикидывая на вес и гадая, что ж там такого тяжелого. Этим рюкзаком я чувствовала на себе совестливый взгляд Нели, трусиха она, вот и все. Старалась не оборачиваться, пока шла вдоль дороги: им всем было меня видно далеко-далеко.

Метров через пятьсот, уже свернув к магазину с красной крышей, я обернулась и увидела уезжающий автобус. Может, и права была Нелина мать: из-за меня не могли уехать. То есть теперь-то я знаю, что права, а тогда меня это просто позабавило: бывают же совпадения! Дураки считают их мистикой, верят во всякую чушь, а потом люди пропадают. Потому что, как Наташка говорит, мы сами притягиваем всякую нечисть уже тем, что в нее верим.

У магазина я села передохнуть: народу не было, я спокойно вытянула ноги, достала телефон… Позвонить домой, обрадовать, что иду? Не. Во-первых, отец уже наверняка позвонил, во-вторых, я все-таки отдохнуть хотела. Вот сейчас поймаю халявный Интернет… Сеть нашлась почти сразу (А в больнице не ловилось ни черта! Эх, далеко ей до сельского магазина!), и я принялась гуглить подряд дьяконов, жаб, утопленников…

Улов был скудный: про Черного Дьякона нашлось всего две строчки на каком-то мистическом сайте. Всего ничего: жил, оговаривал – два-три десятка человек из-за него утопили – и – Танька была права – был утоплен в том же озере, только не родственником, а женихом одной из жертв. С жабами вышло интереснее: оказывается, в жабу может превращаться ведьма, но только по ночам. Если такую жабу убить, то сама ведьма помрет в течение года. А еще у ведьм есть отличительная черта: родимое пятно в форме бабочки…

Тут мне пришлось опустить телефон, выдохнуть и принять очевидное. Я даже отвернула рукав и несколько секунд разглядывала свое пятно: четыре отпечатка пальцев, два повыше, два пониже, а вместе – бабочка. Но ведь это же дьякон мне поставил! Ну да, он всех оговаривал, но не делал же ведьмами, в самом деле! Такое по силам только всяким там колдунам или… На этом мысль остановилась. Если и были в моей жизни мистические персонажи и всякие там колдуны, то это как раз тот дьякон. И зачем это ему, и… А Нелина мать права: глаз-то у меня теперь дурной, вон и автобус не хотел ехать…

Сверху послышалось: «Мяу». Я глянула: на крыше магазина грелась кошка. Сидела такая, подобрав лапки, жмурилась на солнышко. Под моим взглядом она вдруг забуксовала задними лапами, сделала круглые глаза и, шкрябнув когтями, смачно свалилась с крыши. Вот и не верь в дурной глаз!

Осознать произошедшее мне не дали: впереди показалась компания, и она явно шла в сторону магазина. Я быстренько нацепила рюкзак и потрусила восвояси. Пройду поселок насквозь, потом через поле и – вот моя деревня, вот мой дом родной.

Поселок жил по летнему времени: отвязно, шумно и небезопасно для чужих. У клуба дачники уже дрались с местными (рановато, здесь танцульки раньше девяти не начинаются), на школьном дворе скучали разномастные парни, лучше обойти. Я завернула в ближайший двор, цыкнула на собаку и пошла дальше огородами. Будь бы кто-нибудь из этих со двора один в своем огороде, он бы и не глянул в мою сторону. Максимум поздоровался бы, спросил, куда иду и сколько нынче в нашем лесу ягод. Но когда местные собираются в компанию… Да нет, я не осуждаю. К нашим девчонкам на реке тоже лучше не подходить, если ты чужой.

Я обходила-перепрыгивала чужие грядки, рюкзак за спиной тяжело встряхивался и тянул вниз. Иногда мне попадались одинокие бабульки, мы не обращали друг на друга внимания. Я вообще думала только о том, как бы поскорее выйти в поле, снять рюкзак и передохнуть. И у очередного забора не сразу заметила Таньку.

Ну торчит над серыми досками такое же серое, примелькавшееся давно лицо, что с того? Я даже чуть не прошла мимо, бросив автоматически: «Привет». Только что-то дернуло меня обернуться…

– Танька! Ты… Тебя все ищут, а ты… – Я бросилась ее обнимать, забыв о рюкзаке, заборе, о том, что мне все равно, и жабам это простительно. Натолкнувшись на забор, отпрянула. А Танька уже стояла за моей спиной.

– Ты куда? – Она спросила, как училка, строго и без намека на эмоции.

– Домой же! Нас домой услали, Тань, за то, что мы сбежали тогда. А ты чего здесь? Твоя мать с волонтерами весь полигон прочесывают, а ты…

– А я не вернусь, – отрезала Танька. У нее правда было серое лицо и разноцветные глаза. Я только сейчас обратила внимание: один карий – вполне человеческий, а другой желтовато-золотистый, как…