Он дышал, и ощущал, как с каждой секундой обостряются все его восприятия окружающего…

Он стал отчетливо слышать, и даже определять расстояние до преследователей, хотя этому активно мешало эхо. Его глаза, уже привыкшие к темноте, стали различать оттенки черного, и теперь он даже видел и стены, и проходы в них. Его нос стал намного сильнее улавливать запахи, и… Только теперь он понял, почему собаки так не любили афганцев! Откуда-то оттуда, от входа в подземный лабиринт, легкий сквознячок донес до него противный кислый и очень тяжелый запах пота, густо замешанный на кисловатом запахе сгоревшего пороха, и протухшего, провонявшегося козьего жира…

«…Я знаю, где вы, басмачи! А поэтому бойтесь меня!..»

Он улыбнулся, как оскалился, поднялся и медленно пошел в ту сторону, куда ушли его товарищи… …Первая схватка произошла через несколько поворотов, минут через десять после того, как Брат встал с прохладного и влажного пола пещеры…

«Духи» и в самом деле, наверное, очень хорошо знали эти пещеры, и прекрасно понимали, куда, в какую сторону могут пойти те, кого они в этих пещерах ищут… И они великолепно здесь ориентировались!.. И, может быть, они и сумели бы настигнуть беглецов, если бы так не торопились этого сделать, позабыв старую афганскую поговорку «Поспешай не торопясь!»…

Они делали слишком много шума, а пещерное эхо усиливало его многократно, и моджахеды попросту не слышали того, что происходило прямо у них под носом…

А под носом у них, в какой-то узенькой щели, затаилась смерть… Беззвучная, а потому еще более страшная…

Моджахеды шли по лабиринту цепочкой, освещая себе путь не огнем, а тлеющим факелом…

«…Умные гады! Опытные!.. - Каха смотрел на них со стороны, а его враги даже не догадывались, как он от них близко. - Отрытое пламя не столько освещает дорогу, сколько это сборище вояк, да еще и слепит самих же, ко всем «радостям»! А тлеющий камыш только светит вперед, не хуже хорошего фонаря, а вот, сколько морд за этим «фонарем» идет - этого уже не видно!.. Ну, ничего… Я вас и так, без подсветки пересчитаю!..»

Он дождался, пока весь отряд, состоявший из восьми боевиков, прошел мимо него, дождался последнего «духа», и…

На пути моджахеда, словно из стены, выросла жилистая пятерня, и жестко, словно стальными клещами схватила его за горло… Полузадохнувшийся «дух» еще не успел ничего сообразить, а какая-то неведомая сила резко дернула его в сторону, в узкую щель, и…

Острый клинок вошел ему точно между пятым и шестым грудными позвонками, перерубая спинной мозг…

Он даже не трепыхнулся ни разу…

«…Один! - Проговорил мысленно Брат. - Полежи, здесь спокойно… И дружков своих позови!..»

Каха намеренно бряцнул автоматом об камень, а потом перепрыгнул к противоположной стенке коридора, где тоже была небольшая щель, и стал ждать… И его ожидание не затянулось надолго…

Прошла минута, и он увидел второго «духа», который вернулся назад, посмотреть, что же это был за шум, и наткнулся на ноги своего поверженного единоверца.

Моджахед поначалу даже не сообразил, на что же он такое наткнулся, и нагнулся, чтобы разглядеть получше… И это было последнее, что он сделал в своей жизни… Его спинной мозг тоже был разрублен безжалостным ударом смертоносного клинка…

«…Два! Осталось еще шестеро!..»

Брат задержался у трупов на несколько секунд, а потом пошел вслед за отрядом боевиков…

Через десять минут, а может быть и больше - время под землей течет совершенно по-другому - Каха произнес мысленно:

«…Три!..»

А еще, примерно через столько же:

«…Четыре!..»

А дальше…

Дальше уже было не так гладко…

Боевики почувствовали, что их стало вполовину меньше… Сначала они несколько минут как полоумные строчили из автоматов во все стороны, пытаясь достать своего врага во всех щелях…

И достали…

Один из боевиков вдруг свалился на землю, подергался немного, да и затих, получив прямо посредине чалмы отрикошетившую от стенки пещеры пулю… Возможно даже и свою…

«…Пять!..» - Проговорил Брат мысленно, зажимая простреленное на вылет левое плечо…

Шальной рикошет достал и его…

«…Ничего, ничего, сержант! - Скрипел он зубами. - Теперь их осталось только трое!.. Теперь уже легче!..»

Ой, ли!..

«Духи», пошедшие в эту погоню, попались не только настойчивыми, но еще и фанатичными - они теряли своих бойцов, но настырно шли дальше… Только теперь подобраться к ним Брату стало очень сложно - боевики постоянно были настороже…

Сколько прошло еще времени после той стрельбы, теряющий вместе с кровью и силы, сержант уже не соображал… Но…

Пришел момент, когда он произнес, все же:

«…Шесть!..»

Он шел за моджахедами следом, он слышал их шаги, но догнать этих двоих, сил уже почти не оставалось…

И вдруг…

Он понял, что «духи» остановились… И не просто остановились - они залегли прямо на полу очередного пещерного коридора и передернули затворы автоматов…

«…Неужели услышали меня!.. - Была вялая мысль. - Бля!.. Здесь даже никакой трещины нет в стене… Все, Каха-брат, кажысь приплыли, как сказал бы Палыч!..»

Но сдаваться на волю судьбе сержант вовсе не собирался!

Он тоже улегся на пол, взял в обе руки по кинжалу, и попытался прислушаться…

И услышал!..

Нет, слов он не разобрал - далековато было, да и эхо мешало разобрать что-либо, но… Он узнал тембр голоса…

Так, с легкой хрипотцой, всегда разговаривал отставной «Дельфин»…

«…Ну, нет! Суки!!! Палыча я вам не отдам!..»

Откуда только силы взялись у этого до смерти уставшего, измученного, раненного парня!.. Он крался вперед так, словно и небыло вовсе всей этой бессонной ночи, того боя в кишлаке, того осколка, снявшего с него «скальп», и той пули, пробуравившей сквозную дыру в его плече… Это опять был тот непобедимый, многоопытный инструктор, которому предстояло вспомнить все свое умение, и спасти своих друзей…

На моджахедов, изготовившихся стрелять «на голос» он вышел через считанные секунды…

Они лежали рядом, и, видимо решали, как же им поступить: начать стрелять прямо сейчас, или еще немного подождать и сообразить, что происходит впереди… Они лежали и едва слышно перешептывались когда…

Каха прыгнул на них сзади, как тигр, и воткнул свои смертоносные «когти» точно в шеи…

Но тут Фортуна, наверное, устала помогать Брату, и решила и сама немного передохнуть от трудов праведных… И сержанту не повезло… Простреленное плечо со всего маху, раной, въехало в приклад «духовского» АКМа…

«…Семь и восемь!.. Все, отбились!..»