– Тогда я продешевила, – сказала Нина, укладывая деньги в сумку. – Может, снимешь с меня оброк?

– Нина, джип – это твой бизнес, а кафе – это и мой бизнес.

– Паша, ты меня разорить хочешь, а я по-доброму с тобой, снизила цену. Ну, ладно, всему свое время. Чао, дорогой.

Как только она ушла, Паша вызвал охранника:

– В восемь стрелка. Поедем на джипе, его у меня никто не видел, значит, не догадаются, что едем мы. У Гадючьей балки пушки держать наготове. Палить будете по моему знаку.

– Есть, командир, – сказал охранник и вышел.

Паша Кореец подошел к окну и залюбовался джипом.

– Откуда столько? – ахнула Долли, когда Нина высыпала на стол деньги.

– Корейцу загнала джип. Тридцать пять штук!

– Так ведь с машиной у тебя проблемы, Паше это не понравится, – предупредила Долли свою бесшабашную подругу.

– Вот пусть с Пашей и выясняют отношения. Он их быстро построит.

– Опять накрутила, – вздохнула Долли. – А с Мишкой как?

– Да что ты меня все сватаешь? Сама-то за Жорика не собираешься замуж.

– Потому что я нашла своего мужчину.

– Иди ты! – обалдела Нина. – И кто же этот счастливчик?

– Не ехидничай, – буркнула Долли, а сама потупилась, залилась краской. – Это… Славка. Я решила его усыновить.

– Ты?! Усыновить?! – И Нина расхохоталась.

– Нет, почему смеешься? – надулась Долли. – Я не имею права?

– Извини, конечно, но ты, по-моему, сдвинулась. Готовить не умеешь, домашнюю работу не любишь. А пацана надо кормить, стирать ему, воспитывать. А как же твои романы? Когда будешь писать?

– Романы я буду читать, без меня авторов полно. И готовить научусь, нехитрая это наука. Славка и так все съедает, что ни приготовлю, он непритязательный. Мы сдружились, я забираю его на субботу и воскресенье. Знаешь, идем с ним по улицам, и все думают, что это мой сын, говорят, он похож на меня. Это приятно. Надоело одной. Так хочется заботиться о ком-нибудь.

– Не лучше ли родить? От Жорика, например?

– Смеешься? Девять месяцев ходить с животом, затем мучиться, а я боюсь боли. Потом пеленки, а пока ребенок вырастет до сознательного возраста, с ума сойдешь. И главное, кто меня содержать будет? Государство? Замуж я не собираюсь, уж это ни за какие деньги. А с нашим государством дуба дашь еще беременной. Знаешь, Нинка, миллион женщин мечтает, чтобы рядом с ними лежал мужчина. И храпел. Может, изредка в глаз заехал. Но я не мечтаю, мне и так хорошо. Когда мы со Славкой тебя спасали, провели длинную ночь вместе, а потом и день, у меня что-то внутри дрогнуло. Ребеночек – это то, чего мне, не скрою, не хватало. А тут готовенький мальчик. Мне с ним хорошо, ему тоже. Какая разница, кто его воспроизвел на свет?

– Вообще-то по логике я должна усыновить своего спасителя.

– Ну, нет, Нинка. Все, что хочешь, бери, но Славка мой. Вон с Мишкой заводи детей, сколько пожелаешь.

– Понимаешь, Долли, – погрустнела Нина, – не так все просто. Глеб забрал у меня все чувства, боюсь, я не смогу дать другому человеку счастье. Он был для меня эталоном. Мне нравилось, как он ест, одевается, говорит, как он держится, даже когда он бывал резок, мне тоже это нравилось. С ним я ощущала себя на равных и просто бабой, которая способна кинуть ради него все на свете, уйти в пустыню.

– Неужели у тебя не прошло?.. – ахнула Долли, схватившись за сердце. Странности Нины не переставали ее удивлять. – Как можно любить Глеба после того, что случилось? И предал, и втянул в мерзкую историю…

– Прошло – не прошло, это уже не имеет значения. Я отрезала Глеба навсегда, для меня он умер. А Мишка… он же никакой. Я возьму над ним верх, и что будет? Подкаблучник? Я хочу на равных.

– Я бы не сказала, что он никакой, – выступила в защиту Миши Долли. – Если б ты видела его на даче, ты бы тоже так не сказала. Ну, молчун, ну, увалень. Это еще не повод говорить о нем «никакой». Да и с чего ты решила, что возьмешь над ним верх? В тихом омуте черти водятся. Ты, конечно, сама черт в юбке, но Мишка тебя скрутит, я почему-то уверена. И тебе он нужен. Ты не я, одна жить не сможешь. А с твоими заходами опять нападешь на гнусного типа. Так что, подруга, забирай мужика. Если б мне такой попался, я бы, возможно, пересмотрела свои убеждения.

– А почему это мы решаем то, чего нет? – воскликнула Нина, повеселев. – Мишка не делал мне предложения, поэтому обсуждать нечего. Пойдем лучше в зал, выпьем ликерчика за сделку с Пашей, закусим корзиночками и съедим парочку блюд.

– И то верно, – согласилась Долли, вставая со стула. – Только ликер не люблю, я коньяку выпью. Немного. Завтра суббота, Славку забираю на два дня, я уже в детдоме своя. От меня не должно нести перегаром. А съем я сегодня… мясо по-бургундски. И салат «Мистерия». Не откажусь от рыбки. О, как я обожаю рыбу…

Просидели в зале полтора часа, болтали, вспоминали. Видимо, от темы «господин К.» им долго не избавиться. Потом к ним за стол подсел Миша. Со стаканом сока! Захмелевшая Нина уставилась на него оценивающим взглядом. Он опустил глаза в стакан, вертел его, изредка отпивал и молчал. Вот так всегда: молчит, как немой. Долли вдруг вспомнила, что у нее неотложное дело, подскочила и унеслась. Безусловно, дел полно в девять часов вечера! Очевидно, Миша подумал об этом, посему ухмыльнулся.

– Ты что-то сказал? – спросила Нина, обрадовавшись хоть какому-то движению с его стороны.

– Ничего, – ответил он. – Почему Долли убежала?

– Оставила нас наедине, – намекнула Нина.

Намек остался намеком, Миша его не понял или не захотел понять. Нина хотела было разозлиться и послать его к черту, как вдруг прибежала повариха. В зал поварихам выходить категорически запрещено, значит, случилось нечто экстраординарное. Повариха шепнула Нине пару слов на ухо, та сорвалась с места и понеслась на кухню.

– Ты куда, Нина? – догнал ее вопрос Миши.

– Я сейчас приду, подожди.

Взмыленный Паша Кореец ждал ее в кабинете.

– Менты на хвосте. Нина…

– Оброк! Пятипроцентный оброк.

– Снимаю.

– На всю жизнь освобождай меня от оброка, – поставила она условие.

– Всегда подозревал в тебе зачатки разбойницы.

– Паша, время, – показала Нина на часы.

– Ладно, ладно, – поднял он вверх руки, – сдаюсь. Никогда не буду облагать твое кафе налогом. Да спрячь меня, ведь звонят.

– Пашенька, за аннулирование оброка я тебя беречь буду, чтобы на твое место не встал какой-нибудь новый Паша Кореец, который не будет так щедр.

Нина посадила его в погреб, который вырыли в кладовке, а сверху кинула кусок ковра. После этого она переговорила с милиционерами. Паша Кореец? Да, знаю, но в последнее время и в глаза его не видела. Обязательно сообщит, как только он появится. Милиция заглянула в зал и на кухню, на том и завершила свой визит. Нина вернулась к Мише: