и заслонила собой дверной проём. Но Марк был полон решительности. Он возвёл курок и направил револьвер прямо на взрослую бестию. Её загородила собой Силет.

– Марк, ты должен понять, она всего лишь ест. Ей нужны силы, как и мне. Я питаюсь взаимностью. Она – болью. Ей нужна чья-то боль, иначе она потеряет свои умения, а через годы и саму жизнь.

– Извини, но жрать моего друга я не позволю!

– А я? Марк, я тоже твой друг!

Эти слова на секунду смутили Марка, и он отвёл глаза в сторону. Лишь на секунду, но этого как раз хватило, чтобы увидеть, как в комнату заползают корни. Медленно, боязливо, они крались по щелям в дощатых стенах, ползли по трещинам в бетонном полу. Корни медленно подбирались к Марку, хотели оплести и обезоружить.

– Отойди! – сурово кинул Марк.

– Нет! – твердо ответила Силет.

– Я убью её!

– Она моя мать в этом мире! Ты не посмеешь!

Марк плотоядно улыбнулся:

– Лучше отойди!

Силет вытянула вперед руку. Револьвер задрожал в руках Марка. Казалось, ещё секунда, и оружие выскочит. Но этого не случилось. Силет обессиленно опустила руки и дрожь прекратилась. У бестии было слишком мало сил для фокуса с телекинезом.

– Ты просила у меня время? Я согласился. Но согласишься ли ты? Мне тоже нужно время! Я не могу вот так бросить друга в мучениях. Освободи его!

– Я не могу, – выкрикнула Силет. – Он – её пища. И если я попытаюсь, она может отнять и мою. Прошу, не надо! Дай мне шанс!

Корень коснулся лодыжки Марка. Рука дрогнула. Раздался оглушительный выстрел.

Марк в ужасе посмотрел на Силет. Её глаза округлились, будто от крайнего удивления. Губы противоестественно вытянулись, будто пытались пить воздух. На нежно-кремовой груди образовалось чёрное пятно. Из него быстро побежала кровь.

Марк не хотел стрелять в девушку. Но это уже случилось. И теперь он молча смотрел на то, как она медленно сползала на пол, по капли теряя жизненную силу.

А тем временем корни оплели уже голени и шею Марка. При желании, они могли бы сбить его с ног или начать душить. Но они ждали: может команды, может неверного шага.

Если второго – то Марк пошёл им на встречу. Он прицелился во взрослую бестию и нажал на спусковой крючок.

Прежде чем грохнул второй выстрел, корни дернули шею и ноги Марка в разные стороны. Позвонки хрустнули, но не разорвались. А пуля ушла в «молоко».

Удавка на шее затянулась крепче. Воздух просачивался в лёгкие сквозь игольное ушко. Через него же выходил со свистом. На глаза упала пелена, а плечи ощутили, как по ним ползут медлительные змеи.

Марк понял, что через несколько секунд его руку закуют и обездвижат. Оставался последний шанс сделать удачный выстрел. Он сделал три. Наугад. Пелена перед глазами не дала увидеть даже силуэт бестии.

В грудь с трудом прорвалась последняя струйка воздуха. Сердце гулко заухало. Уши заполнил оглушительный звон.

Корни оторвали Марка от пола и подвесили в метре над землёй. И тем сделали глупейшую ошибку. Кровь, в которой ещё оставался кислород, от ног прилила к голове. Лишь на несколько секунд это вернуло разум в полноценную работу. Марк ощутил, как похолодела и ослабла рука. Ощутил, как больно стискивают шею древесные узлы. Почувствовал страх и жажду жить. И увидел, как рассеялась пелена перед глазами.

Четыре выстрела прогрохотали один за другим. Две пули раздробили крупные стволы корней у самой головы бестии. Четвёртая пролетела над чёрной макушкой. Но до неё была третья. Та самая, что была выпущена после двух пристрелочных.

На лбу бестии появился третий глаз. Черный, слепой и пустой. Даже кровь не потекла из него. Не потекла, потому что её не хватало. Вся она потоком хлынула из пробитого насквозь затылка, увлекая за собой остатки серого вещества, что не вышибло пулей.

Хватка корней мигом ослабла. Марк жадно захватил воздух. Лёгкие буквально обожгло. Сердце застучало со скоростью отбойного молотка. Холод пробрал всё тело.

А корни стали сворачиваться спиралью, будто молодые листья папоротника. Они свисли с потолка, беспомощно отвалились от стен, замерли на полу. Теперь корни выглядели так, как и полагается выглядеть корням деревьев – внешне мёртвыми и неподвижными.

Марк с грохотом повалился на бетон и тут же услышал короткую, нецензурную фразу. Очевидно, Блэк тоже обрёл свободу.

Но к товарищу Марк не поспешил. Вместо этого он кинулся к Силет, хотя прекрасно понимал, что ей помочь уже нечем.

– Марк, зачем? – прошептала девушка. Она лежала на полу, аккурат в дверном проёме. Её ноги подкосились на бетоне, а голова искала покой в застывших корнях. По каменному полу растекалась густая лужа черно-красной крови. И чем больше растекалась лужа, тем бледнее становилось лицо юной бестии.

– Прости, я не хотел! – протараторил Марк. Его лицо, багровое от асфиксии, задрожало от ужаса и сожаления. Но Силет этого уже не видела. Её глаза были широко открыты, но чем не могли помочь. Тьма уже стала расползаться в её сознании. Вскоре должен был раздаться оглушительный звон, а за ним наступить пробуждение.

Но Марк не думал об этом. Он видел лишь дыру в груди девушки и чувствовал, как жизнь уходит из её тела. Он считал что она – действительно умирает.

Может, в каком-то смысле, так оно и было. Кто знает, куда ведёт ночной сон, и куда уносит вечный? Может, меняет мир? Может, возвращает домой? А может, заставляет расплатиться за все деяния, посылая видения ада или рая? Как знать? Оттуда возвращались лишь те, кто живет на бумаге.

Силет ушла молча. Не было ни прощальных реплик, ни душного монолога в угасающих лучах. Только предсмертные судороги и бесконтрольное мочеиспускание.

Марк закрыл глаза девушки своей рукой. Веки послушались и не стали размыкаться.

– Юнга! – Еле слышно прохрипел Блэк. Марк посмотрел в его сторону. Но не потому, что хотел помочь. Просто нужен был повод не смотреть на тело убитой им девушки.

Блэк выглядел не просто плохо, а по-настоящему паршиво. Его лицо, и без того не молодое, постарело ещё на двадцать лет. Глаза окружали фиолетовые синяки, особенно яркие на обескровленном лице. Кожа на руках и груди обвисла. Волосы на голове сохранились лишь клочками. Борода покрылась вязкой слюной и остатками рвоты.

– Юнга!

Марк на четвереньках подполз к товарищу.

– Чего тебе?

– Спа… сибо, – еле процедил Блэк.

– Да