Николас продолжил:

— Здесь сейчас человек из Скотленд-Ярда, изучает обстоятельства смерти Яна. Но ведь коронёр пришёл к выводу, что это был несчастный случай, а значит, Скотленд-Ярд может присутствовать тут только по одной причине. Папа умеет дёрнуть за ниточки, когда того хочет. Полагаю, именно это он и сделал.

— Но это невозможно… — У Алатеи пересохло во рту. Ей хотелось схватить кофейную чашку Николаса и выпить её одним глотком, но она не позволила себе даже слегка пошевелиться, потому что не была уверена, что сумеет справиться с дрожью, охватившей вдруг всё её тело. — Да с чего ты это взял, Николас?

— Тот журналист.

— Что?.. Ты говоришь о том парне?.. О том, который…

О том, который сюда приходил? И якобы писал статью, которая так и не была написана?

Николас кивнул.

— Он вернулся. Он мне и сказал. Здесь инспектор из Ярда. Остальное предельно ясно: ведь именно я — заинтересованное лицо.

— Он так сказал? Тот журналист так сказал?

— Не то чтобы именно так. Но из всего происходящего только это и следует.

И снова Николас чего-то недоговаривал. Алатея видела это по его лицу, по глазам. И сказала:

— Я в это не верю. Ты? Да с какой стати тебе вообще причинять вред Яну? И почему твой отец мог бы подумать, что ты на это способен?

Николас пожал плечами. Алатея видела, что муж страдает от некоей внутренней борьбы, от конфликта с самим собой, который он не в силах был открыть, и пыталась понять, что же это такое и что оно может означать для них обоих. Николас был чрезвычайно подавлен, или чрезвычайно расстроен, или чрезвычайно — более чем чрезвычайно — что-то ещё.

Алатея опять заговорила:

— Думаю, тебе следует поговорить с отцом. Ты должен всё выяснить напрямую. Ники, тот репортёр совсем ведь тебя не знает. А потом ещё та женщина, которая сказала, что работает на киностудию, которой просто не существует… Ты должен немедленно поговорить с отцом. Ты должен узнать всю правду об этом деле. Это единственный выход, Ники!

Николас вскинул голову. Глаза у него повлажнели. Сердце Алатеи сжалось от любви к этому человеку, к его родственной, такой же страдающей душе.

— Ну, я ведь твёрдо решил, что не стану участвовать в этом документальном фильме, о котором она говорила, — сказал он. — И я ей так и заявил, кстати, так что та женщина — наименьшая из проблем.

Его губы изогнулись в попытке изобразить улыбку. Николасу хотелось приободрить Алатею, дать ей понять, что с ним всё будет в порядке…

Но оба они прекрасно знали, что всё это ложь. И при этом ни один из них не желал в этом признаться.

— Не хотелось бы мне надписывать конверт с таким адресом, но, наверное, у испанцев существуют какие-то сокращения на подобный случай, — сказала Хейверс. Она имела в виду город в Аргентине, который сочла наиболее похожим на место происхождения Алатеи Васкес дель Торрес. — Санта-Мария де ла Крус де лос Анжелес и де лос Сантос, — продекламировала она в трубку мобильного телефона. — Вот такой городок. Должно быть, он находится в сейсмически опасной зоне, вот ему и дали такое количество имён в надежде на защиту святых.

Линли слышал, что Барбара курит. Ничего удивительного в этом не было. Хейверс курила постоянно. И она, видимо, была не в Ярде. Или, если всё же она находилась там, могла звонить откуда-то с лестницы, где время от времени нарушала правила, покуривая на площадке. Инспектор сказал:

— Но почему именно этот город, Барбара? — И пояснил, обращаясь к Сент-Джеймсу, который подошёл и тоже прислонился к машине: — Она занимается Алатеей Файрклог.

— С кем это ты говоришь? — раздражённо спросила Хейверс. — Терпеть не могу разговоры втроём по телефону.

— Здесь Сент-Джеймс. Я бы включил громкую связь, только не знаю, как это делается.

— Ох, похоже, в аду снег выпал, — проворчала Барбара. — Дайте телефон Саймону, сэр. Он знает.

— Хейверс, я не совсем уверен…

— Сэр!.. — Голос Барбары был полон святого родительского терпения.

Деваться было некуда. Инспектор протянул телефон Сент-Джеймсу. Тот нажал одну или две кнопки — и они стали вдвоём слушать Хейверс, стоя на парковке перед гостиницей.

— Это наиболее вероятно, — заговорила Хейверс. — Я понимаю, что это нечто вроде блуждания в темноте, сэр, но в этом городке обнаружились некий парень по имени Эстебан Вега дель Торрес де Васкес и его жена — Доминга Падилла дель Торрес де Васкес. Я рассудила, что, если сложить всё вместе, получится примерно то, что нужно. Часть имён повторяет имена Алатеи.

— Это натяжка, Барбара.

— Нашла в Интернете? — спросил Сент-Джеймс.

— Чёрт знает сколько времени там проторчала. А поскольку там всё на испанском, я лишь предполагаю, что этот парень — мэр. Мог, конечно, оказаться кем угодно, вроде специалиста по отлову бродячих собак, но тогда с какой стати он на фотографии передавал бы кому-то ключи от города? Ну, разве что это была бы знаменитая дрессировщица собак Барбара Вудхаус.

— Она умерла, — заметил Линли.

— Ну, как бы то ни было. В общем, там есть его фотография при полном параде и фото его жены, позируют, но я, конечно, не смогла прочесть подпись, потому что там всё по-испански, а на этом языке я знаю только «una cerveza por favor», и ни слова больше, уж поверьте. Но имена разобрать можно. Эстебан и Доминга и так далее. И, в общем, это, думаю, лучшее, что мне удалось найти, и это похоже на дело.

— Нам нужен переводчик, — сказал Линли.

— Как насчёт вас, Саймон? Знание испанского входит в число ваших талантов?

— Только французский, — ответил Сент-Джеймс. — Ну, ещё латинский, но я не уверен, что от него может быть польза.

— Ладно, найдём кого-нибудь. И ещё нам нужен кто-то, кто объяснит, как эти люди управляются с таким количеством имён, потому что я, чёрт побери, понять этого не могу.

— Это должно быть как-то связано с родословными, — предположил Линли.

— Вполне может быть. Но зачем? Они что, перечисляют имена нескольких поколений? Мне бы не хотелось видеть в своём паспорте такое, если вы меня понимаете.

Линли уже думал об испанском и о том, кто мог бы послужить им надёжным переводчиком. Конечно, в Скотленд-Ярде было множество знатоков, но Линли не знал, кому из них можно довериться, чтобы Изабелла в итоге не выследила его.

— А как насчёт собственно Алатеи Файрклог? — сказал он. — Почему ты решила, что она имеет отношение к этому городку, Санта-Мария-и-так-далее? Ты ведь предполагаешь, что она дочь мэра, я правильно понял?

Хейверс возразила:

— Да ничего подобного, сэр. У них, похоже, есть только пятеро сыновей. — Она глубоко вздохнула на другом конце линии и выдохнула дым через нос прямо в телефон. Линли услышал шорох бумаги и понял, что Барбара перелистывает блокнот. Наконец она продолжила: — Карлос, Мигель, Анхель, Сантьяго и Диего. По крайней мере, я полагаю, что это сыновья. Учитывая то, как нанизаны все эти имена.