– Шонсу, – сказал Ннанджи, – может, дадим досточтимым лордам обсудить этот вопрос в отсутствие колдуна?

Он не умел сохранять невинность на лице так, как его брат. Он явно что-то замышлял. Уолли подумал и пришел к выводу, что выбора у него нет. Ему придется довериться Ннанджи.

– Очень хорошо! Милорды? – Уолли поднялся и повел Ротанкси к двери. Как он и предполагал, Ннанджи не тронулся с места. Дверь захлопнулась за ним, Ротанкси повернулся, что-то говоря…

Но Уолли было уже не до него.

Только несколько телохранителей оставались в огромном вестибюле. И Джия. Он посадил ее на стул и велел ждать, здесь она наверняка была в большей безопасности, чем где-либо в ложе, – после того, что случилось в прошлый раз. В безопасности от воинов, но теперь она стояла опустив глаза перед высокой женщиной в голубом. Уолли одним гигантским прыжком пересек комнату.

– Доа!

– А, вот и ты, милый! – сказала она голосом, напоминавшим жужжание пчелиного роя.

– Я сегодня очень занят, миледи!

– Все в порядке, дорогой! Я пока побеседовала с этой рабыней.

– Побеседовала?

Доа обнажила все зубы в улыбке:

– Это ведь Джия, разве нет? Та, что ты обещал мне?

На минуту ее наглость лишила его дара речи. Джия молчала как камень.

Он никогда не видел их вместе – и глаза Доа говорили о том, что ему следует выбрать, какую из них он хочет.

Потом Джия взглянула на него, и в глазах ее была такая мольба, что Солнечный Бог сошел бы с небес.

Он встал между ними и обнял одной рукой Джию, с любопытством ожидая, что скажет Доа. Воины слушали, от всей души желая куда-нибудь исчезнуть. Только бы не сорваться!

Джия прильнула к нему, ища ответа. Он вспомнил, кто был включен в его мечты о плавании на заходе солнца. Не Доа.

– Да, это Джия. Джия, любовь моя, это Леди Доа. Я не собирался тебя ей отдавать. Все, что она наговорила тебе тут, – она налгала.

Лицо Доа вспыхнуло. Воин был очень спокоен.

– Досточтимый Форарфи! – Уолли старался не повышать голоса. – Проводи Леди Доа из ложи и присмотри за тем, чтобы она никогда больше не приходила. Миледи, я не смогу сопровождать тебя сегодня на банкет лекарей.

В какую-то минуту ему показалось, что Доа сейчас прыгнет на него. Он даже понадеялся, что так и будет.

– Ну, я-то буду там обязательно, они ждут от меня песен. У меня есть для них несколько новых.

– Последи за своим язычком, менестрель. А то как бы тебе не пришлось петь их крысам в темнице.

Доа охнула, потом резко повернулась и пошла к двери.

Уолли обнял Джию еще и второй рукой.

– Я виноват, прости меня, моя любовь, так сильно виноват! Не верь ей, что бы она тебе ни говорила. Джия изучающе взглянула ему в лицо.

– Уолли?

– Кто же еще?!

Дверь в комнату совета распахнулась, и голос Ннанджи позвал:

– Брат!

Но Уолли был слишком занят, чтобы услышать. Наконец Джия осторожно освободилась от объятий.

– Они ждут тебя, моя любовь, – прошептала она.

– Пускай! – сказал Уолли и снова поцеловал ее, и не отрывался несколько минут. Потом неохотно отстранился и пошел в комнату совета. Он чувствовал такой подъем, голова его была так светла, что он удивлялся про себя, как это его могли беспокоить дела сбора.

Он нажил себе опасного врага в лице Доа. Что произошло? Он сразу заметил, что настроения совета переменились. Лица всех пятерых Седьмых сияли. Ротанкси стоял в центре, стараясь скрыть отсутствие понимания под аристократической гримасой.

Ну а Ннанджи улыбался от уха до уха.

– Думаю, что досточтимые лорды могут подойти, брат!

– Это благородное дело, мой сеньор! – провозгласил Зоарийи. Будучи старшим, он взял на себя труд говорить. – Лорд Ннанджи действительно убедил меня.

Остальные закивали, улыбаясь, определенно возбужденные.

Как?

Почему?

Что произошло? Уолли посмотрел на Ротанкси и пожал плечами.

– Тогда мы можем пойти принести свои клятвы, милорд?

Колдун с трудом кивнул.

– Какой же аргумент привел ты, Лорд Ннанджи, на самом деле?

Ннанджи ухмыльнулся:

– На самом деле? На самом деле я сказал им то же, что сказал тебе Лорд Шонсу, милорд, и с чем ты согласился. Слово в слово, ничего другого, клянусь.

Он был до невозможного горд собой. Мистифицировать Уолли? Это было что-то новенькое для Ннанджи.

– Шонсу, для такой клятвы потребуются жрецы!

– Думаю, да.

– Тогда почему бы не отвести Лорда Ротанкси пока в тюрьму – посмотреть, как воины содержат пленников? А мы бы пока, – он сделал широкий жест в сторону кастеляна, – с Лордом Тиваникси немножко пофехтовали!

* * *

Тюрьма есть тюрьма – темень, плесень и вонь. Уолли настоял на том, чтобы пленников хорошо содержали, их и содержали хорошо – по меркам Мира. Он позволил Ротанкси поговорить с ними наедине, рассчитывая, что старик объяснит им их положение контрзаложников и убедит в безопасности. Хотя интересно было бы услышать, как пленные колдуны отнесутся к идее переговоров.

Впрочем, тюрьма есть тюрьма, и было большим облегчением выбраться наконец на свежий воздух, пусть даже во двор со всеми его душевыми и уборными, хлопавшими на ветру парусиновыми стенками. Но сквозь этот шум до Уолли донеслись возбужденные и одобрительные крики.

– Как насчет небольшого фехтовального представления, милорд? – предложил он. – Думаю, это не твой любимый вид спорта, но на это стоит посмотреть, чтобы было потом о чем рассказывать дома.

Колдун все еще слепо моргал глазами на свету после темниц.

– В самом деле! – сказал он. – Но сначала скажи мне, что случилось с Лордом Ннанджи? Как ему удалось убедить остальных?

– Если он говорит, что привел те же аргументы, милорд, я должен ему верить. Но, признаюсь, я не понимаю.

Ротанкси беспокойно нахмурился:

– Если бы я услышал это от кого-нибудь другого – даже, прости, от тебя, Лорд Шонсу, – я бы предположил коварство. Но от него…

Он покачал головой. За время своего плена на «Сапфире» он узнал Ннанджи. Даже колдун не мог предположить у него двоемыслия. Ннанджи был улыбчивым убийцей, но он никогда и не скрывал этого.