бы легко сговориться и поднять бунт. Это обстоятельство послужило, в свою очередь, тоже к бунту, но только не польских наемников, а казаков.

Постой буйных и хищных жолнеров лег тяжелым бременем на местное население. Особенно волновался тот класс обывателей, который назывался «выписчиками»: они временно успели побывать в казаках, но были выписаны из реестра. Из этой среды выступили агитаторы, которые начали возбуждать народ и смущать его разными слухами, вроде того, что поляки задумали истребить сначала всех казаков, а потом и весь русский народ. Духовенство охотно поддерживало подобные слухи и указывало на продолжавшиеся утеснения православной церкви от латинян и униатов. Говорят, будто бы, кроме того, в народе действовали агенты московские и шведские. Как бы то ни было, в крае появились отряды казацкой вольницы, которые стали врасплох нападать на поляков, и несколько их хоругвей перебили. Мятежники воспользовались захваченным у них оружием. Тогда Конецпольский поспешил сосредоточить войско и из города Бара, своей гетманской резиденции, разослал универсал, приглашавший шляхту спешить на соединение с кварцяным войском против казаков, а наперед себя отправил на Украйну коронного стражника Самуила Лаща. Преувеличенные слухи о неистовствах сего последнего над жителями подлили только масла в огонь. Тысячи украинской голоты собрались на Запорожье и там выбрали себе гетманом некоего Тараса Федоровича. Запорожцы обманом захватили преемника Дорошенко, то есть старшего реестровых казаков, по имени Григорий Черный, и казнили его за то, что он держал сторону ляхов и уговаривал казаков к покорности. Реестровые разделились: одна часть их осталась верна Речи Посполитой, а другая пристала к восстанию. Тарас со своим войском укрепился на правой стороне Днепра под Переяславом. Сюда же явился и Конецпольский. Произошли ожесточенные битвы, в которых, по словам польского хрониста, польской шляхты пало более чем за всю прусскую войну. Борьба окончилась победой поляков. Казаки изъявили покорность, присягнули на условиях Куруковского договора и выдали зачинщиков. На место Григория Черного Конецпольский поставил Тимоша, прозванием Арандаренко (1630 г.).

Во время междуцарствия, наступившего по смерти Сигизмунда III, когда на конвокационном сейме поднялись со стороны диссидентов и православных жалобы на притеснения, казаки также чрез своих послов выступили с разными требованиями. Гетман казацкий Иван Петржицкий в июне 1632 года двинулся с войском, чтобы поддержать эти требования. Но на Волыни, на границе имений князя Острожско-Заславского, агент его остановил казаков и упросил их не идти далее. В ожидании возвращения своих послов они расположились между Уманью и Овручем. Агент Заславского доложил своему князю, что хотя гетман показывает число реестровых казаков у себя в 16 000, но в действительности оно по крайней мере вдвое более и что между ними он видел много хлопов. Очевидно, помянутые выше договоры не исполнялись, и войско Запорожское продолжало принимать в свою среду бывших крестьян. Казацким послам поручено было на сейме указать на заслуги Запорожского войска при обороне границ и затем требовать: участия в избрании короля, обеспечения православной веры от униатских притеснений, расширения своих вольностей, увеличения реестра, прибавки жалованья и прочего. Сейм отклонил их требования. Относительно участия в избрании короля, которого казаки домогались как члены Речи Посполитой, сейм отвечал, что короля выбирают только люди шляхетского звания, а что казаки если и члены Речи Посполитой, то вроде волос и ногтей, которые обрезают, когда они слишком отрастут. Но так как в короли был выбран именно тот, кого казаки сами предлагали, то есть Владислав, пользовавшийся их расположением, то Запорожское войско было довольно, и тем более что новый король, как мы знаем, обнаружил веротерпимость и прекратил было гонение на православную церковь. Первые годы его царствования прошли в мире с запорожцами, и сии последние, как мы видели, оказали ему большие услуги при освобождении Смоленска от осады Шеина. Но так как казаки не хотели отстать от своих морских набегов на турецкие берега, то польское правительство решило при начале Порогов построить крепость Кодак, которая должна была запереть казацким чайкам дорогу по Днепру в море.

Не успели еще докончить кодакские укрепления, как атаман Сулима, прославившийся своими удачными морскими походами, поспешил уничтожить эту преграду. Предводительствуя несколькими тысячами запорожцев, он внезапно ночью ворвался в крепость, истребил малочисленный ее гарнизон, начальника его француза Морьона велел казнить, а укрепления разрушить (1635 г.). Этим событием возобновилась ожесточенная борьба казачества с поляками. Гетман Конецпольский угрозами заставил реестровых схватить и выдать Сулиму с главными его товарищами в руки правительства. Они были казнены в Варшаве. Перед казнью Сулима, бог весть зачем, принял католичество.

Одному из осужденных его товарищей, по имени Павлюк, канцлер Фома Замойский (сын знаменитого Яна Замойского) выспросил у короля пощаду. И этот-то Павлюк явился во главе следующего казацкого восстания.

Причиной нового восстания был все тот же усиливающийся гнет от подстарост и других старостинских урядников в королевских землях, от управителей и арендаторов-жидов в панских имениях; поборы и повинности все увеличивались, и продолжалось стремление шляхты к закрепощению простого народа, с включением так называемых выписчиков или тех людей, за которыми она не признавала казацкого звания. Недовольные, по обычаю, уходили на Запорожье. Когда они вновь скопились там в большом числе, то выбрали своим гетманом Павлюка и подняли знамя бунта (1637 г.). Реестровые со своим старшим Саввой Кононовичем хотели остаться покорными Речи Посполитой. Новоизбранный гетман послал на него несколько тысяч запорожцев с полковником Скиданом, который захватил Кононовича в Переяславле. Павлюк велел его расстрелять. Украйна закипела шайками поднявшихся холопов, которые бросились грабить и жечь панские дворы и фольварки, причем тщательно забирали всякое оружие.

С особой силой мятеж разлился в обширной Заднепровской Вишневечине. Шляхта спасалась бегством в укрепленные города и замки. Коронный гетман Конецпольский с кварцяным войском сторожил тогда южную границу от угрожавших ей турок и потому двинул против мятежников своего товарища или польного гетмана Николая Потоцкого с небольшим отделом кварцяных жолнеров. Эти жолнеры также готовы были взбунтоваться от неуплаты жалованья. Но Потоцкий их успокоил. Сын одного из самых крупных украинских землевладельцев, он возбудил к деятельной обороне своих товарищей, украинских панов, которые явились к нему на помощь с вооруженными отрядами; в их среде главное место занимал Еремия Вишневецкий.

В лагере восставших казаков не было единодушия: большая часть реестровых осталась верна полякам и соединилась с Потоцким; а другая часть хотя и пристала к запорожцам, но действовала осторожно и неохотно. Сам Павлюк оказался ниже своей задачи. Он звал на помощь себе крымского хана; но тот его обманул; таким образом, пропущено было лето, то есть