Робин даже не удивился, что Луиза угадала правду.

– Пиппа – не испанская дева, – только и сказал он.

– Нет. Но она замужем.

Робин приподнялся на локте и, посмотрев ей в лицо, провел пальцем по щеке, губам, подбородку.

– Мы не станем любовниками. Я возьму тебя в жены, Луиза де лос Велес из дома Мендоса, но не отниму твою честь. Ты останешься целомудренной до нашей брачной ночи.

– Не думала, что ты такой ханжа, – презрительно фыркнула девушка.

– Я и есть ханжа. Если не веришь, спроси у моих сестер. – Он нагнулся и легонько чмокнул ее в лоб. – Ложись спать. Здесь слишком холодно и сыро для любовных ласк.

– А я думала, что они помогают согреться.

Он сунул руку ей под спину и привлек к себе.

– Мы можем спать обнявшись. Сразу станет теплее. И никто ничего дурного не подумает.

Уткнувшись головой ему в плечо, она хмыкнула и устроилась поудобнее.

– Все равно я считаю тебя ханжой.

– Пойми, сейчас не самое подходящее время драться на поединке с твоим опекуном!

– Я сама с ним поговорю, – вызвалась Луиза. – И поскольку у него не имеется столь высокоморальных принципов, придется спросить, почему в таком случае я должна быть образцом нравственности.

Она попробовала положить руку ему на живот, но Робин решительно убрал пронырливые пальчики.

– Ради Бога, Луиза, мне и без того хватает мучений. Закрой глаза и думай о другом. К рассвету мы должны быть уже в пути.

– Ты и вправду мучишься? – прошептала она.

– Еще как.

– Вот и прекрасно, – удовлетворенно вздохнула она, прижимаясь к нему. – Тогда я подожду.

Малколм прислонился к волноотбойной стенке саутгемптонского порта и устремил взгляд на узкую, запруженную судами гавань. Наступил прилив, и уже успевшие загрузиться торговые корабли покидали порт, пока остальные ждали очереди занять свое место. «Морская греза» качалась на якоре посреди канала вместе с еще тремя судами. Малколм разглядел на палубе две крошечные фигурки. Одна из них что-то поднесла к лицу. Солнце блеснуло на линзе подзорной трубы. Малколм небрежно развязал обмотанный вокруг шеи яркий шарф, встряхнул, словно избавляясь от назойливой мошки, угнездившейся в складках, и снова завязал. С корабля немедленно спустили шлюпку, и перебравшийся по веревочному трапу человек ловко прыгнул на нос. Два гребца взялись за весла и принялись энергично грести против ветра по направлению к пристани.

Малколм подождал, пока шлюпка подойдет совсем близко, повернулся и, насвистывая, беспечно двинулся к расположенным справа складам. Сегодня он был одет как портовый грузчик: в шерстяные штаны и безрукавку бычьей кожи. На лоб надвинута матросская шапка. Только красный шарф вносил некоторое разнообразие в простой костюм.

Он решительно переступил порог склада, оставив дверь приоткрытой. Потом припал глазами к двум крошечным дырочкам, специально проделанным в стене. Похоже, все в порядке. Никто не смотрит на склад, никто сюда не направляется.

Мал кол м довольно кивнул. Все идет как задумано.. Его появление в Саутгемптоне не привлекло внимания соглядатаев Ренара, несмотря на то что эти ублюдки так и кишели по всему городу и пристани. Но хотя он чуял их за пятьдесят ярдов, они о нем и понятия не имели, а если и видели, принимали за одного из грузчиков, которых в этом портовом городе хоть пруд пруди. Впрочем, он и не собирался рисковать, привлекая к себе ненужное внимание.

Малколм поспешил в глубь склада и проскользнул сквозь узкую дверь в небольшой двор, заваленный ящиками и кипами ткани и шерсти, ожидавшими погрузки на «Морскую грезу». Притаившись, он подождал стука двери, сопровождаемого тихим мелодичным свистом. Малколм просвистел в ответ замысловатую мелодию. Только тогда в укрытии появился капитан «Морской грезы» и сдержанно поклонился Малколму. Капитан Лонгтон славился своим немпогословием и не любил переливать из пустого в порожнее.

– Вы будете готовы выйти в море с завтрашним вечерним приливом? – спросил Малколм.

– Да. Высокий прилив начнется в десять. Придется взять пассажира? – едва слышно осведомился капитан.

– Двоих. Хозяина и еще одного. Но если они задержатся, отплытие тоже придется отложить.

– Неприятности? – лаконично спросил капитан.

Малколм пожал плечами:

– Да их не оберешься, что в городе, что в порту. Если нужно будет подобрать их в местечке потише, сможете это сделать?

– У «Морской грезы» глубокая осадка. Можно переждать вдали, пока за ними пойдет шлюпка, – с некоторым сомнением выговорил Лонгтон. – Следует назначить время встречи. Не стоит слишком долго болтаться в Соленте.

Малколм нахмурился. Мужчины долго задумчиво молчали, прежде чем Малколм снова заговорил:

– Посмотрим, что скажет хозяин. Если повезет, я увижу его завтра, в середине дня. Ждите нас на этом месте в шесть.

Лонгтон кивнул.

– Мы весь день будем грузить товары, но без особой спешки и оставим на вечер несколько десятков кип, так что во дворе будет полно народу.

Кивнув на прощание, он исчез.

Малколм несколько минут подождал, потом вышел через задние ворота и оказался на узкой темной дороге, проходившей вдоль доков. Добравшись до грязной вонючей лачуги, он нырнул под низкую притолоку и двадцать минут спустя снова вышел, только на этот раз в облике старого согбенного оборванца в грязных лохмотьях, с чумазыми лицом и руками.

В этом виде можно было возвращаться в порт и разведать обстановку.

Луиза почти не спала. Тепло тела Робина, его мужской запах приводили ее в состояние невероятного возбуждения, к которому, однако, примешивался страх. Сознание того, что она связала свое будущее с этим человеком, что он любит ее так же сильно, как она его, омрачалось предчувствием неизвестной опасности, способной в любую секунду унести ее счастье.

Ей по-прежнему ничего не объясняли, но даже деревенскому дурачку стало ясно, что ее спутники бегут от властей и, значит, каким-то образом причастны к государственной измене. А это означает страшную смерть. Несмотря на уединенную жизнь, Луиза хорошо знала, чем кончаются заговоры против властителей мира сего. И, как все разумные люди, страшилась инквизиции. Этот страх возникал из ниоткуда, питался повторяемыми шепотом слухами и уносил как виновных, так и невинных в непроглядную мучительную тьму.

Наконец она выскользнула из-под руки Робина, ухитрившись не разбудить его, поднялась, подхватила юбки и немного постояла. Робин продолжал спать, крепко, безмятежно. По другую сторону костра, на постели из папоротника, лежала Пиппа. Интересно, она тоже так беспробудно спит или подобно Луизе мечется от страха?

Пытаясь не наступить на сухую ветку, чтобы не разбудить спутников, Луиза подкралась к деревьям, где рассчитывала найти несущего вахту опекуна. Лайонел стоял, прислонившись к стволу и глядя на дорогу, откуда могли в любую минуту явиться незваные гости.