– Но почему Эмилия?

Лечение Маржо для Кирилла вышло более болезненным, чем само наложение браслетов, и юноша отчаянно старался отвлечься. Его соратники сидели рядом, попивая энергетические – в буквальном смысле – коктейли.

– Тут как раз все просто. – Миражана все понимала, но держала лицо. – Пять лет назад у нее погибла дочь. И доподлинно известно, что ее душа распалась на осколки.

– Она хотела ее собрать? – Кирилл старался не морщиться. Хватало уже того, что в офис его доставили на носилках. Позор просто.

– Наверное, – пожала плечами девушка. – Это не так уж просто. Осколки душ, конечно, притягиваются, обычно люди с ними живут близко друг к другу, но есть малая вероятность, что осколки могут разлететься и за тысячи километров, а еще…

– Мира! – оборвал ее Андрэ. – Она – мать! Разумеется, она хотела позаботиться о своем ребенке даже после смерти!

– Ты еще скажи, что ты считаешь действия этой банды правильными!

Мужчина скептически посмотрел на напарницу.

– Я простой наемник из, по твоим же словам, варварского мира. Однако я изучал вашу историю с ее религиозными войнами, национализмом, тоталитаризмом и геноцидом. Я читал про всю эту гадость, но это же ваша история. Разве я должен говорить тебе, что стоит кому-то начать оправдывать массовые убийства, как мир летит в тартарары?

– Я и не говорила, что ты должен это говорить, – пробурчала смутившаяся Миражана.

– А что теперь будет с теми душами? – решил перевести тему Кирилл. – Они и в правду в банках?

– В специальных емкостях! – возмутилась девушка.

– Стеклянных, – подмигнул юноше Андрэ.

Ведьма гневно глянула на обоих, но решила не акцентировать внимания еще и словами.

– Думаю, их отправят в распределялку… с соответствующими пояснениями.

– То есть спихнут ответственность на других? – поднял бровь Кирилл.

– Когда ты научился ехидничать? – вознегодовала девушка. – И не спихнут, а передадут ее тем, в чьих полномочиях решать подобные вопросы.

– А-а, ну это, разумеется, другое дело.

Андрэ с Кириллом ударили по рукам, а Миражана надулась. Но долго у нее это никогда не получилось.

– Представляете, Глеб не только не стер этому поганому копу память, – вновь взорвалась девушка, – но и устроил, чтобы ему выдали премию! Якобы за неоценимую помощь спецслужбам! Я просто в ярости!

– Ты лучше радуйся, что Глеб не додумался его перевербовать, – фыркнул Андрэ.

– Если он это сделает, я его сожгу!

– Копа или Глеба?

– А это вопрос, – протянула Миражана.

– А что теперь будет со мной? – оборвал Кирилл дурачество напарников. – Я же… явно представляю опасность… даже для друзей!

Юноша сам не понял как, но высказал вслух страхи, в которых не признавался даже себе. Миражана мгновенно преисполнилась сочувствия и обняла подопечного. Андрэ оказался более стойким, поэтому он-то и ответил:

– Не дрейфь, парень. Ты уже взял аванс. Так что от работы не отвертишься.

Некоторое время спустя после встречи с тем странным пареньком-скрипачом Лилия почувствовала, что с ней что-то не так. Мир внезапно словно изменился. Стал полнее и ярче. Девушка поймала себя на ощущении, будто заново его открывает. Вроде и знала обо всем этом раньше, но до недавних событий оно проходило где-то мимо, отгороженное невидимой стеной. А теперь она столько всего чувствовала, ощущала. Просто задыхалась от остроты этого обновленного мира, такого большого, такого настоящего. Лилии никогда так не хотелось жить, познавать, впитывать окружающее в себя. Девушка порой задавалась вопросом – что же произошло?

Может, дело в новой работе? Она все-таки ушла из офиса и после коротких курсов устроилась в небольшой магазин, где теперь составляла букеты. Клиентам и руководству они очень нравились. И Лилии казалось, что она сама расцветает от каждой похвалы или улыбки.

А однажды к ней на улице подошла растерянная заплаканная девочка и спросила:

– Тетенька, а вам не нужен щеночек? Он от дворняги. Она рядом с нашим домом жила, только неделю как того… ощенилась. А сегодня ее убил кто-то. Тетенька, они же пропадут… а мне мама не разрешает…

Лилия посмотрела на лохматое беспородное существо, взяла его на руки, скептически осматривая, и внезапно подумала, что оно чем-то на нее похоже. Нелепое и никому не нужное. Щенок дрожал и щурил синие слепые глаза. «Если я сейчас возьму его себе, для него жизнь наладится, – Лилия никогда раньше не замечала за собой жалости к братьям нашим меньшим. Да и сейчас жалости как таковой не было. Но было что-то другое… – И одной несчастной жизнью будет меньше».

Да, вот оно. Ей хотелось сделать кого-то счастливым.

И девушка забрала щенка себе. Маленький, постоянно нуждающийся в ее заботе и внимании, он, освоившись, оказался игривым и радостным существом. В этом крохотном тельце жило больше эмоций, чем в самой Лилии. Пожалуй, это удивляло.

Из-за щенка она стала чаще гулять, в основном в сквере около дома. И однажды столкнулась там с другим собачником. Столкнулась в буквальном смысле слова: он налетел на нее, сбив с ног. Лилия уже хотела высказать все, что о нем думает. Но наткнулась взглядом на его смеющиеся карие глаза и мягкую улыбку. Молодой мужчина помог ей встать и рассыпался в извинениях:

– Прошу прощения, я вас не ушиб? Мне так жаль. Простите, бога ради. Я… так увлекся. Это все из-за Ванды.

– Ванды? – немного ошарашенно пробормотала Лилия.

Мужчина казался таким привлекательным. В мягком теплом свитере, смущаясь и поддерживая ее за локоток, он стоял, пожалуй, слишком близко для ее душевного спокойствия.

– Это моя собака. Производное от wonder, – не отступая и не отпуская ее руки, пояснил он. – «Чудо» по-английски. Вы верите в чудеса?

Лилия сглотнула и, отчаянно краснея, ответила:

– Теперь да.