— Пусть попутный ветер всегда дует в твои паруса, воин, — пожелал мне на прощание Сарус.

— И тебе удачи, воин, — сказал я.

Самос и Сарус ушли с причала. Они отправились на корабль Самоса, на котором прибыли в Торвальдсленд.

Над головами у нас кричали чайки. Воздух был свежим и чистым, небо голубым.

Я смотрел, как невольницы грузят корабль. Мимо меня, сгибаясь под тяжелыми ящиками, прошла Эльгифу, или Булочка, а потом Гунхильда и Ольга. Пухлые Губки и Хорошенькие Ножки сошли обратно на причал за новым грузом. Хильда, слегка покачиваясь, тащила тяжелый мешок с солью. У Тири на плечах болтались две пустые корзины. Она носила на корабль тоспиты и овощи, которые складывала в специальный ящик. Вульфстан, некогда живший в Кассау, а теперь ставший воином Торвальдсленда, отвечал за погрузку провизии на корабль.

— Принеси еще таспитов, рабыня! — крикнул он.

— Слушаюсь, господин, — ответила Тири.

Я видел, как на борт корабля поднялся Ролло. В руках он держал большой топор и мешок из шкуры слина. Ролло первым из гребцов занял свое место.

Вскоре появились рабыни, которые несли меха с водой. Они шли медленно, согнувшись, осторожно ступая, чтобы не потерять равновесие, а тяжелые влажные меха лежали у них на плечах. Среди них я заметил Медовый Пряник и «золотую девушку» Раздвоенной Бороды — ту, что носила южные шелка. Теперь она работала наравне с остальными невольницами. Не думаю, что на Юге ее заставляли делать такую же работу. Она споткнулась.

— Не отставай, — прикрикнула на нее идущая следом рабыня, — иначе нас высекут!

Южанка застонала и, с трудом передвигая босые ноги, стала подниматься по деревянным сходням на палубу корабля. Среди рабынь находилась и Бера, ее и не скольких других невольниц Синий Зуб отдал в распоряжение Вульфстана, чтобы они помогали при погрузке корабля. Она была обнажена. Остальные девушки, возмущенные тем, что ей позволили остаться в тунике, заставили ее раздеться. Свейн Синий Зуб отлично повеселился. Хозяева предпочитают не вмешиваться в ссоры рабов.

Я посмотрел на небо. Оно было ослепительно голубым. Чуть больше дня я пролежал в лихорадке и забытьи, в то время как в моем теле противоядие сражалось с отравой. Я весь покрылся потом, кричал и неистовствовал, но в конце концов отшвырнул меха в сторону.

— Я хочу мяса и женщину, — заявил я.

Раздвоенная Борода, просидевший рядом со мной все это время, обнял меня за плечи, а потом приказал принести кусок жареного боска, горячее молоко, желтый хлеб и пагу. А когда я все это проглотил, к моим ногам швырнули Лию.

Я поднялся по сходням и остался стоять на палубе, глядя на море. Над Тассой дул легкий ветерок.

Интересно, что мое лихорадочное состояние на этот раз было совсем не таким, как тогда, много лет назад, когда яд впервые попал в мою кровь. Я стал до того жалок, слаб и несчастен, что даже умолял женщину, которая была всего лишь рабыней, полюбить меня. Однако на Севере, в Торвальдсленде, я изменился. На свет появился новый Тэрл Кэбот. Когда-то на свете жил мальчик с таким именем, наивный, тщеславный, с немудреными мечтами, потрясенный тем, что нарушил свой собственный кодекс и обнаружил слабость там, где рассчитывал найти только силу. Тот мальчик погиб в дельте Воска; вместо него появился Боск из Порт-Кара, жесткий и беспринципный, ставший настоящим мужчиной; теперь же родился новый человек, которого я мог бы, если бы захотел, снова называть Тэрлом Кэботом. Я изменился. Здесь, вместе с Раздвоенной Бородой, с морем и ветром, в его зале, принимая участие в пирах и сражениях, я стал совсем иным человеком. На Севере моя кровь познала себя; на Севере я понял, что такое сила и как можно выстоять в одиночку. Я подумал о куриях. Они были опасными врагами. И вдруг, совершенно необъяснимо, меня охватила любовь к ним. Я вспомнил голову огромного курии, насаженную на кол, рядом с развалинами зала Свейна Синий Зуб. Слабый человек не осмелится противостоять такому чудовищу. Я рассмеялся, понимая, сколь слабы жители Земли. Только сильный человек может вступить в бой со зверем, который зовется курия. Ты должен быть равен ему по силе, уму, ярости и свирепости. На Севере я перестал быть слабым. Я понял, сколь сильна объединенная воля жителей Гора, которая не имеет ничего общего с волей ничтожных, неуверенных в себе, жалких жителей Земли. Я почувствовал, как меня наполняет неожиданная, незнакомая мне до сих пор радость. Мне удалось познать наконец, что значит быть мужчиной. Я стал горианцем.

Лия поднялась на корабль. Она была босиком. Я дал ей короткую шерстяную невольничью тунику, доходившую до бедер; без рукавов, с глубоким вырезом, подвязанную вместо пояса шелковистой веревкой. Она несла на плечах в мешке из шкуры слина мои вещи. Я показал ей скамейку, под которую она должна была их сложить. На шее у нее был черный железный, северный, ошейник. Лия повернулась и сошла с корабля, чтобы принести остальные мои вещи. У нее была отличная походка. Она знала, что я за ней наблюдаю. Я радовался тому, что она принадлежит мне.

Я посмотрел на море. Прошлым летом, оправившись в леса, чтобы спасти Талену, в одной из таверн Лидиуса я встретил девку по имени Велла, которую когда-то звали Элизабет Кардуэл. Она была великолепной пага-рабыней. Вспомнив ее, я облизнул губы. Я собирался спасти Талену, и в мои намерения не входило обременять себя другой девкой, поэтому я не поддался на ее уговоры, когда она умоляла меня купить ее, а потом отпустить на свободу. Разве можно обращаться с подобной просьбой к горианскому мужчине? Такое могло прийти в голову только девице с Земли. Но, даже несмотря на глупость или скорее наивность Элизабет, она нравилась мне. Я снова вспомнил о Талене, от которой отказался отец, Марленус из Ара. Теперь она находилась в Аре, в заключении. Она оскорбила меня в Порт-Каре. Я улыбнулся. Велла, Элизабет Кардуэл, осталась в Лидиусе в пага-таверне. Однажды, против моего желания, она сбежала в Сардар, когда я, глупый землянин, хотел вернуть ее домой, где она находилась бы в безопасности. Такой поступок был очень рискованным, и она стала рабыней. Я встретил ее в таверне Лидиуса. Гор — опасный мир, в особенности для красивой женщины. Если их не защищает город и Домашний Камень, им редко удается избежать рабского ошейника, клейма и цепей очередного хозяина. Элизабет поступила смело, однако она проиграла. Я оставил ее в Лидиусе, на милость Сарпедона, хозяина таверны, и его посетителей. Теперь я понимаю, что совершил тогда ошибку. Элизабет была очень хорошенькая. Глупо было бы возвращать такую привлекательную девку на Землю. Вернувшись в Порт-Кар, обязательно выкуплю ее через посредника, если только меня кто-нибудь уже не опередил. Да, размышлял я, было бы очень глупо возвращать такую девку на Землю. Я куплю Веллу, если за нее не заломят бешеную цену, и оставлю на Горе, сделав своей собственной рабыней. Я вспомнил, как некогда в бреду, сражаясь с ядом, я рыдал и молил ее о любви. Теперь мне это казалось совершенно невозможным, однако я не забыл, как это было. На Севере я изменился. На сей раз девка появилась в моем бреду совсем иначе. Я не звал ее и не молил о ласке и любви. В свете факелов я видел ее в загоне для рабынь, обнаженной, во власти хлыста, выставленной на продажу. И я купил Веллу. «Не возвращай меня на Землю», — умоляла она. «Я и не собирался», — ответил я. Тогда она с ужасом посмотрела на меня, а я, вернувшись в свой дом, поместил девку, которую когда-то, на Земле, звали Элизабет Кардуэл, вместе с другими невольницами.