Вдалеке, из псарни у контрольно-пропускного пункта, слышались волчий вой и тявканье. Звери не понимали, куда это ночью исчезли их хозяева. Узнали бы они его, если бы он подошел с протянутой рукой? Матиас и сам себя едва узнавал. Среди северных льдов его выбор казался ясным. Но теперь все мысли были изгажены этими бандитами и ворами, но было также и мужество Инеж, и отвага Джеспера, ну и, конечно же, Нина, всегда Нина. Он не мог не признаться себе, что испытал огромное облегчение, когда она вылезла из шахты мусоросжигателя – растрепанная, запыхавшаяся, испуганная, но живая. Когда они с Уайленом вытащили ее из дымохода, он еле заставил себя отпустить девушку.

Нет, Матиас не станет заглядывать в эти окна. Он не может поддаться очередной слабости, особенно в такую ночь, как эта. Пора двигаться дальше.

Они дошли до края крыши, с которого открывался вид на ледяной ров. Отсюда он казался твердым, его отшлифованная поверхность блестела, как зеркало, и освещалась сторожевыми башнями с Белого острова. Но воды рва постоянно двигались, скрытые под тончайшим слоем льда.

Каз закрепил еще одну веревку к краю крыши и приготовился спускаться к берегу.

– Вы знаете, что делать, – обратился он к Джесперу и Уайлену. – Когда пробьет одиннадцать, и ни минутой раньше.

– Когда это я делал что-то раньше времени? – поинтересовался Джеспер.

Каз подобрался перед спуском и исчез за кромкой здания. Матиас последовал за ним, крепко вцепившись в веревку и упираясь босыми ногами в стену. Подняв голову, он увидел, что Джеспер и Уайлен смотрят на него. Но в следующий раз, когда он посмотрел вверх, их не уже было.

Берег вокруг ледяного рва был не более чем тонкой, скользкой полосой белого камня. Каз прижимался к стене и хмуро смотрел на ров.

– Как мы переберемся? Я ничего не вижу.

– Потому что ты недостойный.

– Ага, но и не близорукий. Там ничего нет.

Матиас начал красться вдоль стены, ведя рукой по камню на уровне бедра.

– На Рингкелле дрюскели завершают обряд нашего посвящения. Из претендентов мы становимся новичками-дрюскелями на церемонии у священного ясеня.

– Во время которой с вами общается дерево.

Матиас поборол желание столкнуть Каза в воду.

– Во время которой мы надеемся услышать голос Джеля. Но это последний шаг. Сначала мы должны перейти ледяной ров незамеченными. Если нас посчитают достойными, Джель покажет путь.

На самом деле старшие дрюскели просто передавали секрет того, как пересечь ров, претендентам, которых хотели видеть в своих рядах. Таким образом отсеивались слабые и те, кто не смог удачно влиться в группу. Если тебе удалось найти друзей и показать себя с лучшей стороны, один из братьев отводил тебя в сторону и рассказывал, что в ночь инициации нужно подойти к берегу ледяного рва и провести ладонью по стене сектора дрюскелей. В ее центре ты найдешь выгравированного волка, указывающего, где находится второй стеклянный мост – не такой величественный и выгнутый, как тот, что был перекинут из посольского крыла, а плоский, ровный, и шириной всего в несколько футов. Он находился прямо под замерзшей коркой поверхности, невидимый для глаз, если не знать, куда смотреть. Матиасу рассказал о нем сам командир Брум и поделился хитростью, которая позволяла пересечь его незамеченным.

Хельвару пришлось дважды пройти вдоль стены, прежде чем его пальцы нащупали вырезанного на камне волка. Он быстро коснулся его рукой, отдавая дань традициям, связывающим его с орденом дрюскелей, – таким же древним, как сам Ледяной Двор.

– Здесь.

Каз захромал к нему, прищурился и посмотрел на ров. Парень наклонился, и Матиасу пришлось резко отдернуть его назад.

Он указал на сторожевые башни на вершине стены, окружающей Белый остров.

– Тебя заметят. Смотри, как надо.

Фьерданец потер рукой стену, и ладонь стала белой. В ночь своего посвящения он покрыл одежду и волосы тем же меловым порошком. Замаскированный от взглядов стражников на башнях, юный дрюскель пересек узкий мост, направляясь к острову, чтобы встретиться с братьями.

Сейчас они с Казом сделали то же самое, но Матиас заметил, как Бреккер сперва аккуратно спрятал свои перчатки. Должно быть, их вернула Инеж.

Хельвар ступил на тайный мост и услышал шипение Каза, когда его ноги погрузились в ледяные воды рва.

– Что, холодно, Бреккер?

– Жаль, у нас нет времени искупаться. Иди давай.

Несмотря на его насмешки над Казом, к тому времени, как они прошли полпути, Матиас сам страдал от холода: его ноги почти полностью окоченели, да и сторожевые башни высоко надо рвом серьезно нервировали. Чуть раньше, вечером, по тому же пути шли дрюскели. Он ни разу не слышал, чтобы какого-то претендента заметили или застрелили на мосту, но всякое может быть.

– И это все, что нужно, чтобы стать охотником на ведьм? – спросил Каз из-за спины Матиаса. – Отбросам подавай посвящение позамысловатей.

– Это лишь часть Рингкеллы.

– Да, знаю, а потом дерево рассказывает вам о секретном рукопожатии.

– Мне жаль тебя, Бреккер. В твоей жизни нет ничего святого.

Последовала долгая пауза, после которой Каз ответил:

– Ты ошибаешься.

Перед ними маячила внешняя стена Белого острова, покрытая рябью металлических чешуек. Понадобилось несколько минут, чтобы найти край пластинок, за которыми находились ворота. Еще пару часов назад в этой нише собирались дрюскели, чтобы поприветствовать новоприбывших братьев, но сейчас здесь было пусто, а железная решетка оказалась обвязана цепью. Каз быстро поколдовал над замком, и вскоре они уже шли по узкому проходу, который вел в сады за казармами королевской стражи.

– Ты всегда так хорошо справлялся с замками?

– Нет.

– А как научился?

– Как и всему остальному. Разбирал на части.

– А фокусы?

Каз фыркнул.

– Что, уже не считаешь меня демоном?

– Ты – демон, но трюки у тебя человеческие.

– Некоторые, увидев фокус, скажут: «Невероятно!» Они поаплодируют, радостно попрощаются с парой монет и забудут о нем уже через десять минут. Другие захотят узнать, как это делается. Вернутся домой, лягут в кровать и будут вертеться всю ночь, гадая, как же его провернули. Но и таким достаточно хорошо выспаться, чтобы забыть о трюке. А есть те, кто не сможет уснуть, кто будет прокручивать его в голове снова и снова, пытаясь понять, что ускользнуло от внимания, и найти то слабое место в фокусе, которое бы объяснило, как их обманули собственные глаза. Такие не успокоятся, пока сами не разгадают и не освоят трюк. Я как раз такой.

– Любишь плутовство.

– Люблю загадки. А плутовство – мой родной язык.

– Сады, – Матиас кивнул на изгороди впереди. – Мы можем идти вдоль них прямо до бального зала.