Только они собрались выйти из прохода, как из-за угла появились два стражника с винтовками – оба в черных, украшенных серебром мундирах дрюскелей.

– Перьенджер! – удивленно воскликнул один из них. «Заключенные». – Стен!

Матиас ответил не задумываясь:

– Дешнет, Джель коменден! – «Смирно, на то воля Джеля!» Слова, достойные командира дрюскелей, и он произнес их со всей властностью, какой набрался у старших по званию.

Солдаты недоуменно переглянулись. Секундной задержки было достаточно. Матиас схватил винтовку первого и сильно ударил его прикладом по голове. Дрюскель свалился на землю.

Каз набросился на второго и сбил его с ног. Солдат свалился на бок, не выпустив винтовку, но Бреккер скользнул ему за спину, обхватил рукой горло и давил на него, пока дрюскель не потерял сознание. Его глаза закатились, голова упала на грудь.

Бреккер оттолкнул от себя тело и встал.

Вдруг Матиас со всей очевидностью осознал сложившуюся ситуацию, и она поразила его. Каз не подобрал оружие. У Матиаса в руках винтовка, а Каз Бреккер – безоружен! Они стояли над телами двух отключившихся дрюскелей – людей, которые считались братьями Хельвара. «Я мог бы застрелить его, – подумал Матиас. – Обречь на смерть Нину и остальных одним движением пальца». И снова у него появилось странное ощущение, что он смотрит на свою жизнь вверх ногами. Он был одет в тюремную одежду и считался непрошеным гостем в месте, которое раньше называл домом. «Кем я стал?»

Фьерданец взглянул на Каза Бреккера – парня, который жил только ради себя. Тем не менее он умел выживать и был своего рода воином, на своем поле битвы. Он чтил их сделку. Демон мог в любой момент решить, что Матиас уже отыграл свою роль – когда он помог нарисовать схему Двора, когда они вышли из камер, когда Матиас показал тайный мост. И кем бы он сам ни хотел стать, Хельвар не будет стрелять в безоружного. Так низко он пока еще не пал.

Матиас опустил винтовку.

Губы Каза изогнулись в слабой улыбке.

– Я не был уверен, как ты поступишь, если дойдет до этого.

– Как и я, – признался Матиас. Бреккер поднял бровь, и тут фьерданца осенило, да так неожиданно, что он чуть не свалился с ног, как от удара. – Это была проверка! Ты специально не поднимал оружие!

– Я должен быть уверен, что ты действительно с нами заодно. Со всеми нами.

– Откуда ты знал, что я не выстрелю?

– Потому что от тебя разит порядочностью, Хельвар.

– Псих.

– Знаешь секрет азартных игр? – Каз наступил на приклад лежащей на земле винтовки. Та подскочила. За долю секунды Бреккер вооружился и наставил дуло на Матиаса. Никогда еще опасность не была так близка. – Жульничество. А теперь давай приберемся и наденем форму. Нам пора на вечеринку.

– Однажды у тебя закончатся трюки, демжин.

– Тебе же лучше, если не сегодня.

«Посмотрим, что принесет эта ночь, – подумал Матиас, принимаясь за дело. – Мошенничество – не мой родной язык, но я еще могу ему научиться».

30. Джеспер

Девять с четвертью ударов

Джеспер знал, что должен злиться на Каза – за то, что тот отправился за Пеккой Роллинсом и разнес в клочья первоначальный план, а новый привел их к еще большей опасности. Но, пока они с Уайленом крались по крыше дома, где обитали дрюскели, к караульному помещению, он был слишком счастлив, чтобы злиться. Его сердцебиение участилось, адреналин приятно покалывал кожу. Немного напоминало поход на вечеринку в Западный Обруч. Тогда кто-то наполнил городской фонтан шампанским, и уже через две секунды Джеспер плескался в нем, раскрыв рот и не забыв снять ботинки. Теперь ощущение опасности переполняло его, у него кружилась голова, и он чувствовал себя непобедимым. Ему это нравилось, за что он себя и ненавидел. Парню стоило бы думать о том, как найти нормальную работу, достать деньги, расплатиться со всеми долгами, чтобы отец не страдал из-за его выходок. Но когда в его голове появлялся хоть намек на здравую мысль, все в нем испуганно отступало. Пытаться не умереть – вот самый лучший способ отвлечься.

Но даже в этом состоянии Джеспер, четко осознавал, насколько опасны были любые звуки, которые могли исходить от них, тем более они удалялись от шумной толпы и хаоса, царившего в посольстве. Эта ночь принадлежала дрюскелям. Рингкелла – их праздник, и они все благополучно наслаждались им на Белом острове. В данный момент это здание было самым безопасным укрытием для них с Уайленом. Но тишина, повисшая в секторе дрюскелей, казалась тяжелой, зловещей. Здесь не было ни ив, ни фонтанов, которые они видели в посольстве. Как и тюрьма, эта часть Ледового Двора не предназначалась для всеобщего обозрения. Джеспер поймал себя на том, что нервно ворочает языком балин, зажатый между зубов, и заставил себя остановиться прежде, чем тот активируется. Что-то ему подсказывало, что Уайлен никогда не даст ему забыть об этом промахе.

Высокая пирамида, закрывающая окно на крыше, позволяла рассмотреть внизу зал, похожий на тренировочный: пол был украшен изображением головы волка дрюскелей, а вдоль стен выстроились полки с оружием. В следующем окне виднелся большой обеденный зал. Одну стену занимал массивный очаг, увенчанный волчьей головой, вырезанной на камне. Противоположная стена была украшена гигантским штандартом без какого-либо определенного рисунка – просто пестрая смесь из тонких полосок ткани, по большей части красных и синих, но также и немного фиолетовых. У Джеспера ушло несколько секунд, прежде чем он понял, на что смотрит.

– Святые, – выдавил он, ему стало нехорошо. – Это цвета гришей.

Уайлен прищурился.

– На штандарте?

– Красный цвет корпориалов, синий – эфиреалов, фиолетовый – субстанциалов. Это кусочки кафтанов, которые гриши надевают перед битвой. Трофеи дрюскелей.

– Их так много.

Сотни. Тысячи. «Я бы носил фиолетовый, – подумал Джеспер, – если бы присоединился ко Второй армии». Он попытался вновь ощутить ту шипучую радость, которая еще мгновение назад бурлила внутри него. Парень был готов и даже хотел рискнуть попасть в плен и быть казненным как вор и наемник. Так почему же ему не хотелось, чтобы его поймали как гриша?

– Пошли дальше.

Караульное помещение в секторе дрюскелей было построено так же, как и в других секторах, в тюрьме и посольстве, – вокруг внутреннего двора, чтобы всех входящих можно было рассмотреть и расстрелять с крыш. Но поскольку ворота не работали, стенки с бойницами были такими же пустыми, как и все здание. Тут плиты из гладкого черного камня, инкрустированные серебряными волчьими головами, освещались жутковатым синим огнем. Единственная увиденная ими часть Ледового Двора, которая не была белой или серой. Даже ворота сделаны из какого-то черного металла, выглядевшего невероятно тяжелым.

Внизу, прислонившись к воротам караульного помещения, стоял стражник с ружьем на плече.