— Ну я.

— А я всего лишь кот, — фыркнул наглый зверь, но, рассмотрев выражение моей физиономии, все же снизошел до объяснений: — Посиди, подумай. Книжку вот умную почитай. Глядишь, знакомые буквы попадутся — поймешь чего. Прабабка твоя, бывало, по нескольку дней тут сиживала: решала, кому что причитается. Ну и заявки общинников тоже уважить надо бы.

— А они не вырвутся, пока я тут думать буду? — с некоторой опаской уточнила я.

— Без твоего повеления им наружу ходу нет. Да и вообще ничего нет. Здесь, по крайней мере. Спросишь — ответят, велишь идти — пойдут.

Медленно, так как приходилось тщательно подбирать безопасные слова, я выругалась и снова взялась за книгу в черном переплете. На первый взгляд все выглядело довольно просто. То, что я обозвала призраками, на самом деле было отражением души. Видеть и контактировать с этими «отражениями» могла только я. Грубо — маньяк или подлый убийца для меня и будет выглядеть уродом, со следами всех его пороков прямо на физиономии и прочих частях тела. Порядочный человек — симпатягой.

От моего «впечатления», собственно, и зависело, куда отправится нашедшая выход из межмирья душа: в новую жизнь, обратно на Тропы или вообще на вечное упокоение. Прочитав о таком простейшем способе сортировки, я с облегчением выдохнула и не глядя пролистала дальнейшую метафизическую заумь о причинах и смысле блуждания душ по Серым тропам.

Казалось бы, все просто. Но, наученная недавним идиотским происшествием с призрачной бабкой, я не спешила. Отложив книгу, к которой уже успела проникнуться искренним уважением, я поискала глазами Ваську.

Кот свернулся на парапете бассейна и самым наглым образом дрых. Я дотянулась до него и потыкала пальцем в толстый пушистый бок. Точнее, попыталась потыкать. Котяра с шипением отскочил в сторону:

— Еще чего! Имей уважение! Я в разы тебя старше и на порядки умнее! Нечего руки распускать!

— Да ладно тебе, — отмахнулась я. — Сам же не хотел, чтобы я по незнанию дров наломала.

— Ну не хотел, — фыркнул кот. — Но это не причина меня хватать. Тебе книжка умная дадена? Дадена. Читай, если умеешь. А не умеешь, так на уроки в какой-нибудь приходской школе посмотри. Только попа попроще выбери. А то ведь не поймешь ничего, болезная…

— Васька… — с предостережением проговорила я. Из предложенного им я не поняла ровным счетом ничего, но не сомневалось, что слышу очередное оскорбление в неподражаемой кошачьей манере. — Договоришься… Смотри, избавлю тебя от лишней болтливости. Будешь, как Костя, только зубами щелкать.

— Ладно, ладно! Сразу угрозы всякие… — сбавил тон кошак. — Сама-то не взвоешь без мудрого собеседника? Чего надо-то?

— Что ты там про общины говорил? Какие заявки от них? Об этом в книге ничего не написано.

— А. Это в картотеку надо идти. Костя их собирает и…

— Пошли, — поднялась я, чувствуя, что опять потеряла нить разговора. Не вязалась в моей голове картотека с оборотнями и привидениями.

Кот со вздохом поднялся и пошел к выходу. Я двинулась за ним. Из пузыря с привидениями по-прежнему не доносилось ни звука, но мне в спину пахнуло почти осязаемым разочарованием. Пытаясь сообразить, что бы это значило, обострение шизофрении или продолжение знакомства с домом, я поплелась за котом.

Картотека оказалась прямо при входе — та самая мраморная стойка и узкие ящики за ней, на которые я обратила внимание, когда впервые вошла в дом. Только тогда я не успела осознать всю монументальность этого сооружения: верхние ряды тонули в полумраке под потолком.

— Это все заявки? — проблеяла я.

— Да, — равнодушно ответил кот.

Я тяжело привалилась к стойке: какая там красивая вечная жизнь со всеми удобствами? Да меня погребет под этими бумажками, как в родном архиве. Хотя почему «как»? В архиве было лучше, там в шесть вечера домой отпускали!

Рыжая скотина с минуту любовалась моей ошалевшей физиономией, а потом как ни в чем не бывало сообщила:

— Выполненные — в ящиках. А невыполненные — вот здесь, на подносе.

Со смесью облегчения и бешенства, удивившей меня саму, я уставилась на серебряную тарелку, где лежало несколько карточек из плотного картона, заполненных четким убористым почерком.

— Васька… — пошипела я, когда справилась с клокотавшими в горле ругательствами. — Тебе никогда не говорили, что из твоей шкуры получится отличный прикроватный коврик?

— Коврик? — прижал уши кот и попятился.

— Коврик, — подтвердила я и бросилась за ним.

Разумеется, очередная попытка поймать ловкую зверюгу снова окончилась ничем. Но по обширному холлу я побегать успела, как, впрочем, и успокоиться. Плюхнувшись на кожаный диванчик у стены, я с благодарностью взяла у скелета Кости бокал с прохладной водой и одним глотком выпила почти половину.

— Я знаю, зачем тебя сюда поселили, — выдохнула я, утолив первую жажду. — Чтобы Ключи-хозяйки жиром не заросли. А то в контору ходить не надо — работа с доставкой на дом; уборкой, я так понимаю, Костя заведует. Недолго и в двери перестать проходить. А тут ты, фитнес хвостатый…

— Ты меня не оскорбляй, — прищурился Васька. — А если уж оскорбляешь, так по-русски. Слово-то какое гадкое придумала: «фитьнесь»…

— Фитнес, дурень, — усмехнулась я. — Спорт. Движение — залог жизни в красивом теле. А ты тут как тренажер… Ну, приспособа такая, чтобы двигаться побольше. Как ляпнешь что-нибудь, так…

— Ересь какая, — поморщился Васька. — И вовсе не для того меня сюда Яга поставила!

— А для чего же? — хмыкнула я.

— Я — залог пре-ем-ствен-но-сти, — важно сообщил рыжий. — На мне лежит великое предназначение! А ты: «фитьнесь, фитьнесь»…

— Ага, — уже открыто рассмеялась я. — Предназначение — доводить хозяйку этого дома до белого каления.

— Да нет же! — рассердился котяра. — Предназначение — новой хозяйке Врата показать, со всей вотчиной познакомить, привязку помочь сделать, даже если больше некому будет. Вот как с тобой! Без привязки Врата уснут, общины погибнут, и вообще много чего плохого случится. Ну кто сам догадается, что Костя не съесть тебя хочет, а услужить? Или что на каждом этаже, от чердака до подвалов, каплю крови оставить надо?

— Каплю крови, значит… — повторила я, нащупывая кожаную диванную подушку. — Дом показать, значит? — Ухватив за твердый уголок, я метнула импровизированный снаряд в раздувшегося от чувства собственной важности Ваську. На удивление удачно: котяру снесло со стойки, где он, ораторствуя, расхаживал взад-вперед. — Это ты мне так дом показывал, скотина?!

— Должна же работа приносить удовольствие!

— Ах, удовольствие?! — Еще одна подушка просвистела в сантиметре от показавшимися над стойкой ушами.

— Удовольствие! Что, если я кот, так уже и не человек?!

— Не человек! И не кот! Скот блохастый, вот ты кто! — Подушки на диване закончились, но Костя подал мне увесистый валик, который тут же полетел в улепетывающего к выходу кота. Я мимоходом кивнула скелету как боевому товарищу. Тот щелкнул костяшками пальцев, и дверь захлопнулась прямо перед рыжей мордой.