заклад. Дети шныряли туда-сюда прямо под копытами лошади.

Миновав частокол, мы заехали в неширокие деревенские ворота. Подъехав к площади ближе, мы увидели, что приговоренную, судя по всему, решили сжечь на медленном огне. Сырой хворост сильно дымил и не разгорался, а несколько добровольных помощников палача, делая вид, что разводят пламя, похоже, специально его гасили. Я посмотрел на женщину у столба. Она была сильно выпачкана сажей, распущенные каштановые волосы заслоняли лицо, но даже сейчас было видно, что она довольно молода, и, по местным меркам, красива.

Странное место для аутодофе. Обычно такое происходит в городе, на главной площади, под звуки труб и фанфар, среди толпы народа, в которой шныряют лотошники и карманники, в присутствии фогтов и жрецов, а то и бургграфа. А тут — не пойми что, самодеятельность какая-то.

— Вы когда-нибудь видели такую ведьму? — спросил я рыцаря. Тот пожал плечами.

— Не приходилось. Обычно они старые и уродливые.

Да, ведьмы, как правило, в возрасте, и не блещут красотою. Все книги на эту тему (а их было три), прочитанные мною, говорили об этом напрямую. Да и те ведьмы, кого мне пришлось увидеть вживую, были непохожи на эту. А повидать их пришлось, пока служил охранником на судебных процессах.

Три года назад меня также могли спалить на костре, как и эту несчастную. И эта возможность до конца так и не закрыта. Эх.… По-хорошему, держаться бы мне от всего этого подальше. Мне, конечно, все это ни к чему… но, с другой стороны…

У палача наконец-то начало что-то получаться. Языки пламени коснулись ног женщины. Она закричала глухим, сорванным голосом, и задергалась, пытаясь сбить огонь с одежды. Да Кхорн побери их всех!

— Давайте-ка снимем ее — тут что-то не так!

Рыцарь смотрел на костер и женщину на нем довольно-таки равнодушно.

— Стусс, идите, закажите нам хлеба. И справьтесь, нет ли чего-то еще — сыра или солонины! Даррем, надо будет напоить лошадей, найди тут колодец… и кузнеца!

Затем он обернулся ко мне.

— Мне, в общем, все равно, хотите — разбирайтесь, пока лошади отдыхают. Вы у нас церковник, вам и кости в руки!

Я подъехал к костру вплотную, растолкав крестьян.

Стражник с готентагом преградил мне путь.

— Убирайся с дороги, мужик! Эй, Даррем, погоди. С лошадьми еще успеешь, им все равно надо сначала остыть. Лучше отвяжи-ка ее!

Серв и оруженосец подъехали ближе. Стусс остался верхом, а Даррем, чертыхаясь, залез на кучу хвороста и перерезал веревки засапожным ножом.

Один из стражников полез было к нему, но тут Стусс без долгих разговоров врезал тому в спину чубуком копья. Белокурый засранец, надо отдать ему должное, любит подраться, и никакого повода не пропускает.

Стражники были вынуждены расступиться, зеваки вокруг отшатнулись от костра.

Даррем с трудом стащил бесчувственное тело вниз, и отбежал от костра подальше, кашляя и утирая слезы.

— Стойте! Стойте! Что это?

Судейский чиновник, с посохом и свитком под мышкой, торопливо ковылял в нашу сторону.

— Самоуправство! Кто вы и почему нам препятствуете? Мы творим правосудие во имя Света Неизбывного и Неиссякаемого!

За чиновником тем временем показались еще фигуры стражников с короткими копьями. Ну вот, начинается.

Пришлось выехать вперед.

— Слава Свету Неизбывному! Кто мы — вас не касается. А вот женщина эта на ведьму не похожа!

Ропот изумления пробежал над толпой поселян. Чиновник, однако, уже увидел флажок с изображением кометы и солнца на копье Эйхе, и сбавил обороты.

— Уважаемые господа, я старший помощник судьи округи Оденельштадт. Бейно Лазарикус, к вашим услугам. И уверяю вас, мы достоверно установили природу этой…

— По какому бестиарию?

— Простите?

Лазарикус смешался и покраснел.

— По какому бестиарию вы «устанавливали ее природу»?

— Мы используем… некоторые критерии, выработанные практикой. Испытание водой….

Женщину тем временем уложили возле обочины. Я скинул с луки седла свой серый плащ.

— Я так и думал. Даррем, укройте ее этим. А вы, любезный, не слышали про постановление XVIII Мильхенбургского Собора по признакам ведьмовства?

— Мы давно…

— Какие признаки ведьмы достопочтенный Бендус Благополучный перечисляет в своем бестиарии? Это самый авторитетный источник на сегодняшний день, как и было установлено названным мною Собором!

— Ну… бородавки…

— Да, бородавки, лиловые и коричневые пятна на коже, лишаи, и другие признаки тлена и разложения. В Бестиарии Теодульфикуса это объясняется неминуемым отравлением, наступающим при постоянном общении с силами Тьмы. Мы что-то видим здесь? — я указал концом копья на тело женщины.

Никаких перечисленных мною признаков не было.

— Стусс, она вообще живая? Может, мы зря тут спорим?

Валлет ткнул женщину концом копья. Она пошевелилась.

Герр Лазарикус не собирался сдаваться.

— Мы провели испытание водой! Она — ведьма! Мы зафиксировали результат протоколом, подписанным всеми членами комиссии!

— Испытание водой? Этот архаичный способ не рекомендован авторитетными охотниками на ведьм! В частности, названный мною Бендус… Так, стоп, а вы вообще кто? Я бывал на всех конклавах инквизиторов в Великом герцогстве Виссланд, но вас я не помню!

Герр Бейно заметно занервничал.

— Мы направлены Советом господ Оденельштадта навести порядок в селениях, входящих в округ города….

— Так-так, любезный, я понял! Это решительно все объясняет! Ну конечно, откуда несведущему человеку знать, как все это делается? Ступайте, и объясните Совету господ, что для такой работы нужен квалифицированный охотник на ведьм, а не помощник судьи, видевший только карманников и скотокрадов. Вы тут пол — округи сожжете, а ведьма — настоящая ведьма — будет сидеть тихонечко, и хихикать над вашим «расследованием»! Кто конкретно обвинил эту женщину в колдовстве и в чем именно ее обвинили?

Помощник судьи Оденельштадта приободрился.

— Нас направили сюда разобраться в причинах падежа скота, затронувшего и стада горожан. На эту женщину показали больше дюжины поселянок, они видели, как она портила скот!

— Так-так. А мужчины среди обвинителей были?

— Нет. Но показания женщин учитываются в славном округе Оденельштадта не менее серьезно, чем мужские. Показания женщины равны ½ показаний мужчины — серва, или ¼ показаний свободного горожанина, или 1/6 показаний цехового мастера, или 1/12 показаний олдермена….

— Ладно-ладно, довольно, мы уже поняли. Но все это не отменяет того непреложного факта, что женщины — суетные и мелочные создания, не способные управлять ни своими чувствами, ни своим разумом, не так ли? Отцы церкви нашей неоднократно отмечали это прискорбное обстоятельство в своих трудах, с которыми вы, как образованный человек, конечно, знакомы?

Лазарикус энергично закивал, понимающе осклабившись.

Я внутренне усмехнулся. Уж в чем — в чем, а в мужском шовинизме тут запросто сойдешься с любым существом в шоссах — хоть с прелатом, хоть с