Перед отъездом в колледж Рив с Дженни заезжали в гости к Спрингам.

Рив улыбнулся до ушей, когда увидел, как тот сильно вырос. Стивену показалось, что в тот момент его лицо стало похоже на морду запыхавшегося от бега и довольного золотистого ретривера.

– Ну ты даешь! – воскликнул Рив. – Баскетболист! Теперь тебе будут коротки обычные мат- расы!

И они пожали друг другу руки.

Потом начался отсчет перед отъездом в колледж: четыре недели, три, две, одна. Пора. Самолет оторвался от взлетной полосы, и Стивен оставил позади свою семейную историю.

Рив оказался прав. В Колорадо обычные матрасы в общаге оказались слишком короткими. Ему заказали специальную удлиненную кровать, но та не приходила. Ноги свешивались с конца кровати, и спать так было не очень удобно, но он постепенно привык. Казалось, он вырос еще на пару-тройку сантиметров, потому что начал биться головой о притолоку двери.

В Колорадо никто не слышал о семье Спринг. Никто и понятия не имел, что из семьи много лет назад похитили ребенка. Стивен оказался самым обычным (хотя и очень высоким) первокурсником в огромном кампусе. Никто не водил его за ручку. Никто не напрягался при его опоздании на пять минут. Он не видел ни переживаний матери, ни боли отца.

Ночью парень любил выходить на улицу и, стоя на выжженной солнцем земле, смотреть на звездное небо и думать: «Я больше никогда не вернусь домой. С меня хватит. Они без меня прекрасно проживут».

– Я свободен.

– Брендан, ты решил, какого цвета у тебя будет спальня? – спросила мама. Миссис Спринг убирала в шкаф купленные продукты. Вид годового запаса консервированного тунца на полке вселял уверенность в завтрашнем дне.

– Мам, – ответил он тоном, который можно было назвать: «Моего терпения не хватает общаться с глупыми женщинами», – только девочек волнуют такие вопросы.

Брайан хотел, чтобы его комната была похожа на гостиную в доме мистера и миссис Джонсон в Коннектикуте. Ему казалось, что их интерьер был сделан с большим вкусом, и вообще обстановка произвела на него большое впечатление. Стены комнат были покрашены ярко-красным и синим цветом. Окна были огромными. Миссис Джонсон знала, как обставить и украсить дом. До посещения Брайан даже и не задумывался, что дома может быть так красиво. Он смотрел на дом своей семьи и с грустью констатировал: интерьер был совершенно не продуман. Они просто жили в доме, в котором стояло много мебели.

Но сын не мог сказать об этом матери. Было бы крайне невежливо заявить: «Мне нравится, как покрашены стены и обставлен дом Дженни. Тебе надо съездить в Коннектикут и посмотреть. Мне бы хотелось так же».

Но само слово «Коннектикут» на их языке было синонимом слова «враги». Правда, после первого визита они поняли, что Джонсоны уже не враги. Брайан смирился с мыслью, что сестра предпочла семью похитителей.

Поэтому он сказал:

– Мам, мне нравится красный цвет. Просто, без узоров. Красный, которым амбары красят.

Брайан надеялся, что близнец не поймет, откуда возникла эта идея.

– Уже одиннадцать, – произнес отец. – Почему никто не спит?

Парень улыбнулся. Внешне он оставался еще ребенком. Брендан к тому времени перерос его. Брайан хотел поговорить об истории, а не о красном цвете стен, футболе или о том, что пора ложиться в кровать. Но никого в семье его история не интересовала.

Впервые в жизни он почувствовал себя одиноким среди членов собственной семьи.

– Так вот. В The New York Times Дженни прочитала, что ее семья проживала в Нью-Джерси. Однажды, когда я подвозил ее в школу, она предложила погулять. И я начал думать, что мог бы сделать с ней, если окажемся наедине. Но Дженни сказала: «Давай поедем в Нью-Джерси и найдем их». И мы поехали. И нашли.

Помните, я говорил про ее волосы? Их с лихвой хватило бы на троих обычных людей – длинные, рыжие, волнистые. Однажды учитель физики сказал, что хаос очень похож на ее волосы.

Так вот, мы нашли нужную улицу и подъехали к нужному дому. Около него остановился школьный автобус, из которого вышли дети с точно такими же волосами. Можно было предположить, что у них одинаковые гены. Получалось, Дженни – действительно их сестра.

Я вцепился в руль так, что костяшки побелели. Сказать, что удивился, – ничего не сказать. До этого я не верил, что Дженни украли. Мне тогда чуть плохо не стало. Потому что моя семья была очень близка с ее родителями. Я любил их почти так же сильно, как своих. Если они действительно выкрали девочку, как могло получиться, что эти люди были такими хорошими? На этот вопрос нельзя было дать приятного ответа. Ответ мог быть только самым неприятным. Моя бедная Дженни практически сползла на пол автомобиля, чтобы дети не заметили ее волос. И прошептала: «Езжай, Рив, скорее уезжаем отсюда».

И уехали. Мы никому не сказали, где были и чем занимались: ни членам собственных семей, ни властям, ни семье из Нью-Джерси. Но поняли, что ее действительно украли. И вопрос оставался тем же: «А что дальше?»

Миссис Спринг наблюдала, как члены семьи расходятся по комнатам, чтобы ложиться спать. Муж выключил компьютер и вышел в коридор. Потом на второй этаж, шагая через ступеньку, поднялся тринадцатилетний спортсмен и силач Брендан. Подошвы его кроссовок огромного размера оставили черные следы на свежепокрашенных лестничных ступеньках. За ним медленно поднялся Брайан.

Она была не самой лучшей матерью, раз в рабочий день вечером потащила сына за покупками. Для Брайана это было слишком поздно.

Послышались звуки сбрасываемой на пол обуви, закрывающихся дверей и текущей в кранах воды. Миссис Спринг чувствовала себя спокойно, когда все были наверху в полной безопасности.

Женщина окинула взглядом гостиную. Завтра подвезут новую мебель. Это радовало. Столько свободного пространства, в котором можно поставить удобные и красивые предметы мебели. Огромные мягкие кресла, в которые можно плюхнуться с книгой. Широкие и удобные диваны, на которых можно поваляться, вздремнуть или посмотреть телевизор. Здоровый стол, за которым хватит места всем, включая дядюшек, тетушек и соседей.

Для всех, кроме Джен.

Джен, которая с такой радостью стала Дженни.

Каждый раз, когда миссис Спринг была слишком занята, чтобы помнить, ее охватывало одно и то же знакомое чувство, обвивающее и душащее ее, как лиана.

Потеря Джен.

Где-то в самой глубине души, в черной, как угольная шахта, дыре, женщина продолжала ждать. Она ждала возвращения дочери.

Это был День Помады. Всем хотелось как-то красочно встретить и оживить серенький ноябрь.

Все – парни и девушки – намазали губы помадой самых разных цветов: от ярко-красного до оранжевого, как тыква на Хэллоуин, до девчачьи-розового. Смысл мероприятия простой: получить на собственной физиономии как можно больше отпечатков губ.