Клянусь, я твой

1

Дверь ванной комнаты открывается и ко мне выходит соблазнительная блондинка, одетая только в белое банное полотенце.

— Привет, — томная улыбка растягивает ее подкачанные губы, когда она видит, что я уже проснулся.

Да, детка, и я не против ещё одного раунда.

Стройная и загорелая, так и манит сорвать это полотенце. За такое грех не подарить что-то. Она ублажала меня всю ночь, заслужила. Может быть, я даже начну встречаться с ней. Почему бы и нет?

Тянусь в ящик комода, достаю приготовленную со вчера шкатулку с украшением прямиком из ювелирного.

С кровати встаю, когда она уже рядом и понимает в чем дело. Девушка кокетливо смотрит на подарок, игриво стреляя в меня глазами.

— Что там? Бриллиантовое колье?

— Открой и узнаешь, детка, — подпитываемая моим елейно-бархатным тоном, девушка открывает шкатулку и тут ее лицо меняется, искажаясь брезгливым ужасом. Она противно взвизгивает, и, выронив шкатулку, отвешивает мне пощечину.

— Ну ты и скотина, Тернер!

Дыша драконьим огнем, собирает свои шмотки, вылетает из комнаты и демонстративно хлопает дверью.

Ладно, а сейчас не понял.

Прикладываю ладонь к горящей щеке и смотрю вниз. Теперь все ясно. Из обтянутой бархатной синей тканью шкатулки выпали три мертвые тараканы. Украшения, конечно же, нет.

Наклоняюсь, зачем-то подняв насекомое, пробуя его на ощупь. Игрушечные. Надо же, а выглядят, как живые. Я закидываю их всех обратно и захлопываю шкатулку, подхватив ее под мышку, выхожу из спальни.

Входная дверь только что хлопнула, да так громко, что чуть стены не задрожали. Я бросаю туда взгляд и вижу, что ее вещей уже нет. Ну и ладно. Забыв о своей ночной нимфе, я сворачиваю в свой кабинет, но тут глаза попадают на левое крыло дома, откуда мелькнул кусочек ярко-оранжевого цвета.

Фыркаю на недоделанный тайник.

Забрасываю шкатулку в карман штанов, подхожу к квадратной выемке в стене, размером с большую закрытую коробку, сквозь тонкую полоску которой выглядывает носок обуви.

Присаживаюсь возле тайника и прислоняюсь рядом спиной к стене, вытянув ноги по полу.

Где-то минуту я сижу в тишине.

— Можешь больше не прятаться, — спокойно говорю в пустоту. — Вылезай оттуда, ты спалилась.

Пару секунд ничего не происходит.

Тут квадратный щит опускается вниз и в обнаженном тайнике показывается скривившаяся от недовольства мордашка моей десятилетней сестры.

— Блин! Ну как?

Я демонстративно выдыхаю и ненавязчиво указываю пальцем на ее кроссовки ярко-оранжевого цвета. Оливия прослеживает за моим указанием, хмуря брови.

— Сегодня же их выброшу к чертовой матери, — недовольно гудит она.

— Оливия, — строго подстерегаю ее. — Я не припомню, чтобы неприлично выражался при тебе.

— Да, но зато ты это делаешь в своем кабинете каждый раз, когда случайно ударишься об угол стола и думаешь, что я не слышу. А ещё когда разговариваешь со своим другом по телефону, или едешь за рулём, думая, что я в наушниках, или…

— Так! — громко прерываю ее. — Достаточно. Опять подслушиваешь. Оливия, сколько раз я тебе говорил, взрослые дела тебя не касаются, — я внимательно сканирую ее лицо, строго скрещивая на груди руки. — Ну и чем ты объяснишь свою выходку на этот раз?

— А я не собираюсь ничего объяснять, — с довольной лыбой что-то деловито черкает в своем блокнотике. — Ес! Четвертая за неделю. Они когда-нибудь перестанут визжать, как резанные? Все, как одна, будто только что с инкубатора вылезли. Мне уже скучно, ничего нового.

Я тяжело выдыхаю и затылком откидываюсь на стену.

— Чем тебе эта не угодила?

— Но она тебе не подходит! — заявляет малявка. Да с таким рвением, будто уже повидала в этой жизни всё.

Я вскидываю бровь, глядя на нее. Как интересно.

— А кто тогда мне подходит?

— Кимберли, — легко соскальзывает с ее губ. Что-то со мной делается. Это словно внезапный удар под дых, от которого у меня тут же сводит в спазме лёгкие.

Она смотрит на меня и улыбается так невинно, хлопая такими длинными для своего возраста ресницами. Я хмурюсь.

— Так, Оливия, иди сюда, — я подхватываю ее подмышки, вытягивая свою десятилетнюю сестрёнку из укрытия, и сам поднимаюсь. Подведя к дивану, усаживаю её к себе на колени. — Думаю, пришло время нам серьезно поговорить. Кимберли замечательная девушка, когда-то мы встречались и она действительно была частью моей жизни. Но все прошло, понимаешь? У нее теперь своя жизнь, а у меня своя.

Сестра выводит пальчиком небольшие узоры по моей груди.

— Тогда почему ты хранишь ее фотографию? — спрашивает с толикой обиды.

— Какую фотографию?

— Ту, где вы обнимаетесь в парке.

Действительно. Откуда она? Не помню.

— Наверное, завалялась где-то. Так, давай вставай и иди собирайся, а то опоздаешь на свои танцы.

Недовольно пыхтя, непослушная девчонка встаёт, уже намереваясь идти, но тут останавливается и разворачивается ко мне.

— Если бы ты меньше работал и больше уделял внимания своей сестре, то знал бы, что я больше туда не хожу, братец.

Она хмыкает, отталкивает меня двумя ладошками и пока я не успел перехватить ее, обиженно мчится прочь. Я провожаю ее взглядом, смотрю, как она убегает в мой кабинет и запирается изнутри на ключ.

Да, сестра у меня просто золото. Тут я понимаю, что с ней у меня будет всё очень непросто.

2

— Оливия, — я осторожно стучусь в дверь. — Открой пожалуйста дверь, мне нужно взять кое-что.

Молчит, хулиганка.

— Если ты сейчас не откроешь, то я пойду есть мороженное один, — с расстановкой проговариваю я.

Ладно, перебор. Может ещё года два назад это работало, но сейчас малышку таким не проведешь.

— Ладно, я ухожу. Я ухожу, слышишь?

Один, два… Тут замок щелкает, освобождаясь, и в двери прорезается тонкая щель. Я возвращаюсь, не успев отдалиться, и открываю её шире. Вижу малышку, она сидит в углу дивана и поджав под себя ноги прижимает к животу подушку. На шее у нее висит колье, явно великоватое по размеру. Не бриллиантовое конечно, но тоже не последней ценности. Я вхожу, закрываю за собой дверь и иду к ней.

Присаживаюсь рядом бесшумно, согнув одну ногу в колене, чуть наклоняюсь, оперевшись о нее ладонями.

— И давно ты бросила танцы? — мой голос тихий и примирительный, как всегда бывает после наших размолвок. — Мне почему не сказала?

— Ты бы сильно гордился мной, если бы я сказала, что разругалась со всеми? — кривит губы сестра, но все же отвечает: — Неделю назад, — буркает она.

Я ненадолго