Когда в 423 г. скончался Гонорий, Западную Римскую империю охватили волнения. Как и следовало ожидать, с востока туда были вновь отправлены войска, чтобы вернуть на престол законного наследника Валентиниана III. Однако истинная власть принадлежала не ему, а стоявшему за троном Флавию Аэцию, римскому военачальнику, который добился немалых успехов, сдерживая натиски варваров-захватчиков. С действующими лицами все было ясно, однако вскоре расстановка сил переменилась, когда в 420-х гг. гунны двинулись на запад, к Дунаю. Поучаствовав в ряде наступлений в составе союзнических сил против итальянского узурпатора в начале 420-х, в 434 г. гунны под предводительством царя Руа (Ругилы) отправились в полномасштабный поход на Фракию и территории вокруг Константинополя. Их вождя поразила молния, которую, как повествуют источники, в своих молитвах призвал Феодосий[19].

Бюст Аркадия, найденный на форуме Феодосия (изначально он назывался Бычьим форумом) в Константинополе. Его взгляд, направленный вверх, к Богу, призван символизировать благочестие

На смену Руа пришли его племянники – Аттила и Бледа, и под их командованием гунны вступили в новый период своей истории, который отличался большей консолидацией властных структур и постановкой более четких политических целей. Пока объединенные силы востока и запада Византийской империи проводили полномасштабную кампанию против вандалов, которым в течение всего одного десятилетия (429–439) удалось захватить ряд значимых североафриканских провинций, гунны, точно рассчитав момент, вторглись в дунайские территории. Войскам Восточной империи пришлось отступить, тем самым окончательно оставив африканские территории вандалам. Между тем в следующие десять с лишним лет Восточная империя потерпела немало поражений от гуннов и была вынуждена выплачивать дань, покупая свою безопасность за немалую цену. В 447 г., после кончины Бледы, единоличным вождем гуннов стал Аттила, и набеги возобновились.

Феодосий II умер в 450 г., не оставив наследников мужского пола, поэтому военные, точнее могущественный Аспар, сами назначили преемника: выбор Аспара пал на немолодого офицера Марциана. Пульхерия согласилась выйти замуж за Марциана (это был брак, не скрепленный супружеским долгом, учитывая данный ею ранее обет безбрачия), тем самым обеспечив новому императору толику династического права на престол. Правители Восточной империи добились соглашения с Аттилой, и в 451 г. гунны отправились на запад. Западной империи пришлось скорректировать свою политику. Вместо того чтобы использовать гуннов в борьбе с германцами и прочими незваными гостями, они решили поступить противоположным образом и отстояли свои земли[20], не сумев, однако, помешать Аттиле захватить и разграбить ряд важных итальянских городов. Смерть Аттилы в 453 г. оказалась для римлян благословением, поскольку яростные споры об избрании наследника менее чем через десятилетие привели к распаду империи гуннов, а составлявшие ее народы добились независимости. Отголоски тогдашних событий нашли отражение в германском героическом эпосе, ставшем краеугольным камнем скандинавской и германской мифологии и послужившем основой для знаменитой «Песни о нибелунгах».

Для Западной империи последствия оказались серьезными: многие, в основном германские народы пережили кризис и благодаря ему заметно усилились. Отстранять германцев от власти становилось невозможным, и осознание этого факта вкупе с истощением имевшихся у Западной империи ресурсов привело к выработке нового подхода: зачем оберегать империю, если из ее распада можно извлечь выгоду? Отныне германские военачальники не видели ничего необычного в том, чтобы править завоеванными территориями самостоятельно. Многие из оставшихся богатых землевладельцев теперь не ужасались при мысли о том, что ими будет править выходец из германских земель. Велась ожесточенная борьба за власть, которая в течение последующих двух десятилетий привела к распаду Западной империи.

Правление Марциана и Пульхерии на востоке связано с событием, отголоски которого слышны и по сей день, – Халкидонским собором 451 г. Он стал первым, получившим название «вселенского»: на нем собрались представители единой христианской церкви, а следовательно, могли быть приняты общие решения по вопросам веры. Христологические споры являлись неотъемлемой составляющей жизни христианской церкви с того самого момента, когда прекратились гонения на ее последователей. Арианство, хотя и осужденное как ересь участниками Никейского собора, вновь стало популярным благодаря поддержке Констанция и Валента. А за принадлежность к никейскому христианству многие представители церкви отправились в изгнание. Арианский священник Вульфила, которого отправили проповедовать евангелие готам, был посвящен в сан епископа, что стало еще одним тревожным сигналом. Его перевод Священного Писания на готский язык («Готская Библия») оказал большое влияние: большинство германских народов приняли арианскую версию христианства.

Феодосий I, стремясь продемонстрировать свою набожность и симпатию к православию, назначил Григория Богослова (Назианзина), одного из самых начитанных и известных богословов своего времени, патриархом Константинопольским, а в 381 г. помог созвать в этом городе новый всеобщий собор (Второй Вселенский собор), чтобы вновь обратиться к теме арианства. Участники Константинопольского собора внесли ясность в утвержденные участниками Никейского собора догматы, сделав ряд дополнений (и несколько изъятий), которые в большинстве своем имели отношение к определению сущности Святого Духа. Кроме того, они изменили установленный порядок верховенства внутри церковной иерархии: было признано старшинство Константинополя, столицы империи и Нового Рима, над более древними кафедрами Александрии и Антиохии. Более высокий статус теперь сохранял лишь Рим, обладавший почетным первенством, поскольку именно там находились усыпальницы двух важнейших деятелей христианского мира – Петра и Павла. В последующие века этот факт служил причиной неутомимой вражды.

Никейский и Константинопольский соборы устранили угрозу, которую представляли последователи арианства, однако на этом конфликты не прекратились. Они попросту распространились на другие аспекты той же самой проблемы: вопрос заключался в том, как увязать человеческую и божественную природу Христа, не скатываясь в опасную пучину дуализма. Термин «единосущный» (ὁµοούσιος), в котором заключен определенный компромисс, так и не был принят повсеместно, как того хотелось императорам. Появились самые разные точки зрения на то, как следовало объяснять единосущность Отца и Сына: был ли Сын подобен Отцу, или совершенно от него отличен, была ли их сущность одинакова или схожа. Василий Великий, прославленный епископ и богослов того периода, сравнивал бушевавшие споры с участием в ночном сражении на море, где свирепствует шторм. Для большей ясности был введен новый термин – «ипостась» (на практике он был практически синонимичен слову «усия», что означает «сущность»), однако и это не помогло.