Пока шаттл приземлялся. Жеребец пристально, до боли в глазах изучал лицо своего командира. Он надеялся увидеть хоть какое-нибудь отражение чувств обыкновенного человека: усмешки, покусывания губ, сведенных от напряжения или гнева скул. Бесполезно! Понять, что сейчас происходит в душе полковника, было невозможно. Про себя Жеребец давно уже решил, что Эйден Прайд — самый замечательный командир среди всех офицеров клана. Неважно, кем он там являлся, — вернорожденным или вольнягой. Эйден держался выше всех дрязг, сплетен и склок, случавшихся в клане, всегда вел себя рассудительно и добросовестно управлял своим подразделением, уделяя своим подчиненным много внимания, дрался с таким мастерством, что мог одолеть двух воинов одновременно. Он настолько был преисполнен жаждой успеха, что часто был объектом нападок за чрезмерную отчаянность. В глазах Жеребца именно эти качества как раз и делали Эйдена отличным воином, несмотря на то что его возможности в плане продвижения по службе всегда были ограничены из-за якобы позорного пятна в кодексе воина.

Но больше всего Жеребцу нравилось в Эйдене то, что он на собственной шкуре испытал, каково быть вольнорожденным в клане. И это учитывая истинное происхождение Эйдена Прайда. Вернорожденный воин Эйден Прайд многое понял, испытав все унижения, оскорбления и произвол, которые выпадали на долю обычного вольняги. И знание это он пронес через долгие годы службы клану.

В одной из книг потайной библиотеки Эйдена Жеребец читал о людях на Терре, которым приходилось жить среди странных и чуждых им культур. Но люди эти в конце концов освобождались от глупых предрассудков. Иногда эти пришельцы были учеными, но в основном они оказывались простыми людьми, попавшими в необычные обстоятельства. Эйден Прайд был чем-то похож на них, он твердо переносил любые капризы судьбы. Это делало полковника в глазах Жеребца совершенно особенным. Однажды тот попытался объяснить все это Эйдену, но его друг, слегка усмехнувшись, сказал, что жизненный опыт скорее притупляет, чем проясняет понимание самих основ жизни.

Из приземлившегося шаттла на недавно расчищенное специально для этой цели поле уже выгружались присланные для подкрепления воины. Даже с закрытыми глазами Жеребец мог сразу узнать Джоанну, он разглядел бы ее, будь она крохотной точкой на горизонте. Джоанна всегда была ярким воплощением высокомерного отношения вернорожденных к вольнорожденным. Она несла его на себе, словно плащ, и поэтому отличалась от Эйдена настолько, насколько Шаровидное Скопление отличается от первоначального мира кланов. Жеребец и Джоанна не любили друг друга. Раньше, когда им приходилось вместе работать или сражаться, Джоанна, казалось, искала любую возможность, чтобы напомнить Жеребцу о его «нечистом» происхождении.

Теперь Жеребца заботило лишь одно — спокойно стоять в сторонке и наблюдать, как встретятся два воина. Эйден внешне был невозмутим, хотя уже знал, что Джоанна находится в составе прибывшего подкрепления. Жеребцу не терпелось выяснить, подготовлена ли Джоанна к присутствию Эйдена на Куорелле.

Наконец встреча произошла. Ни Эйден, ни Джоанна внешне никак не показали, что узнали друг друга. Из всех троих Жеребец, вероятно, был единственным, чью реакцию на эту встречу можно назвать бурной.

Его удивило, как постарела Джоанна.

«Наверное, она здорово бесится из-за этого», — думал он.

Жеребец никогда не понимал, отчего кланы столь суровы к старым воинам. Впрочем, и сам Жеребец, будучи воином клана, не смог не ужаснуться при виде признаков старости на лице Джоанны. Жеребец тоже был далеко не юношей. Но он всегда выглядел чуть старше своих лет, и поэтому его внешние изменения из-за возраста не слишком бросались в глаза другим.

Но Джоанна выглядела ужасно. Теперь глаза ее казались еще более выпуклыми, чем раньше. Это делало взгляд женщины устрашающим, даже когда она не впадала в ярость. Губы как-то сжались, а волосы припорошила седина. Многие ветераны пытаются скрыть седину, другие не обращают на нее внимания. Что же касалось Джоанны, то присущее ей безразличие к таким мелочам, как внешний вид, предохраняло ее от бессмысленного беспокойства о седеющих волосах. Ко всему прочему можно было добавить еще и то, что на лице ее сейчас красовалось несколько шрамов и кровоподтеков.

Но чисто внешние детали — не единственное, что можно было отметить. Джоанна двигалась по-другому, держала себя иначе. Возможно, она и оставалась все такой же гордой и своенравной, но ее походка стала медлительнее, и то, как она размахивала руками и переставляла ноги, говорило о неуловимо уходящих силах. А ведь раньше всякий раз, когда Жеребец видел ее, она двигалась с не меньшей энергией и превосходством, чем атлет.

Джоанна направилась прямо к Эйдену. Будучи ниже полковника почти на голову, она тем не менее смотрелась так, словно была одного с ним роста. Когда Жеребец сравнил ее осанку с благородной статью Эйдена, изменения, происшедшие в женщине, казалось, выступили еще резче.

Голова Джоанны все еще болела после драки с Дианой. Взглянув на знакомое лицо Эйдена Прайда, она испытала то же самое странное ощущение раздвоенности, которое так сильно потрясло ее при встрече с девушкой-воином. Сначала ей привиделся полковник Эйден Прайд, гордый и сильный воин, на лице которого уже отразились прошедшие годы, но следы прожитых лет были будто аккуратно подретушированы рукой опытного мастера. Затем Джоанна увидела молодого Эйдена, того самого сиба, что начал досаждать ей с первой минуты, как только попался на глаза. Когда в первый же день обучения она вызвала его на бой, он хорошо дрался, лучше, чем можно было ожидать от неумелого сиба. Они уже дрались постоянно — и в прямом, и в переносном смысле.

— Командир звена Джоанна докладывает: личный состав резерва прибыл и готов выполнять поставленные перед ним задачи, сэр, — отчеканила она с характерной военной интонацией.

Джоанна внимательно вглядывалась в лицо Эйдена, стараясь уловить реакцию на известие о ее понижении в чине. И к своему явному облегчению, так ничего и не разглядела.

Разумеется, Джоанна не была готова к этой встрече. Никто не сообщил ей, кто именно является старшим офицером на месте новой дислокации. Джоанна впервые увидела на мундире Эйдена нашивки полковника. У нее перехватило дыхание — наверное, это была запоздалая реакция на тот ужасный факт, что теперь ей придется подчиняться Эйдену, который имеет такой высокий чин. Надо же так распорядиться судьбе! Ведь когда-то Джоанна учила его воинскому искусству, была одним из консультантов, когда Эйден добивался Родового Имени. Это был тяжелый удар по ее самолюбию. Теперь Эйден обладает Родовым Именем, той честью, которой Джоанна так страстно желала и которой ей так и не удалось достичь. Но даже по ранговой лестнице бывший нахальный сиб обошел Джоанну!

Однако она пока являлась клановым воином и приучена выполнять все, что клан может потребовать от нее. У Джоанны не оставалось иного выбора, кроме как принять положение дел таким, каким оно являлось на сегодняшний день. Нравится ей это или нет, но она обязана все принять. Хотя в глубине своей души, наверное, не примет никогда. И эта мысль Джоанну как-то странно успокоила.