по руинам, вновь нападет на наш след, то кирпичное здание сложится под его лапой подобно карточному домику и станет нашей могилой.

Улицы Джарэма, или то, что от них оставили Тьма и время, превратились в нескончаемый лабиринт, из которого не было выхода. Мы блуждали по проулкам, неожиданно сужающимся так, что было сложно протиснуться даже в одиночку, утыкались в тупики, образованные обвалами, и осторожно прокрадывались мимо котловин, в которых все еще плавал туман: неизвестно, скрывалась ли под ним мягкая земля, покрытая травяным пологом, или ощерившиеся, как колья, камни. А ветвистые рога зверя тем временем медленно плыли над обвалившимися крышами, разрастаясь на фоне неба. Монстр приближался.

Мы миновали очередной завал, пролезли под опасно накренившейся колонной – от падения ее удерживало лишь соседнее здание – и вышли на просторную улицу. Впереди высилась мощная стена, казалось неприступная даже для зверя и манившая в свои объятия обещаниями защиты.

Как выяснилось позже, обещания ее были фальшивы.

Мы по очереди протиснулись в узкий, незаметный издали разлом. Я шла первая, поэтому раньше друзей столкнулась с кошмаром, который скрывала стена. И оцепенела, до боли в пальцах сжимая ремень сумки, словно якорь, удерживающий в бушующем море отчаяния.

Тычок в спину мгновенно привел меня в чувство. Шеонна, пыхтя, выбралась из разлома и выглянула из-за моего плеча.

– Что это такое? – обессиленно прошептала она.

– Нужно убираться, – еще тише ответила я.

Мы одновременно развернулись, но Шейн преградил путь, в предостерегающем жесте приложив палец к губам.

Земля мелко дрожала: зверь подобрался слишком близко. Жадно втягивая воздух, он рыскал за стеной. А потом неожиданно возвысился над ней на половину своей туши, вонзив смертоносные когти в зубцы, и медленно повел головой. Из частично разложившихся ноздрей вырывались едкие облачка пара, когда существо шумно выдыхало и вновь набирало полную грудь воздуха.

Зверь гулко клацнул зубами. Когти заскребли по стене. С нее посыпались мелкие камни, но мы не смели пошевелиться и даже дышать. Застыв, я закрыла глаза и обняла Эспера что было сил.

Нам оставалось лишь одно: надеяться, что легкие зверя сгнили точно так же, как и глаза. Монстр вновь потянул носом, но потом неожиданно оттолкнулся от стены и грузно опустился на лапы.

Пути назад не было: впереди поджидали жаждущие крови клыки и когти, а за спиной – пропасть, полная голодной Тьмы.

Возможно, когда-то эти стены охраняли императорский дворец, но он уже давно обратился в пыль, а ветер развеял ее над Разломом. Теперь посреди круглой площади зияла глубокая котловина, на дне которой вязко колыхалась черная слизь.

То, что убило Джарэм, все еще жило в его руинах.

Оно завернулось в кокон – он беззвучно пульсировал над кратером в сплетении склизких черных нитей, будто паук, поджидающий любопытную муху в центре паутины.

Шейн указал на противоположную сторону, где приветливо распахнули свои массивные створки ржавые ворота. И первым решительно шагнул вперед, огибая по узкому краю котловину – все, что осталось от площади, выложенной мраморными плитами.

Я медленно брела следом, не отрывая взгляда от земли, выискивая свободные клочки, еще не захваченные скользкими, похожими на пиявок комьями Тьмы, которых с каждым шагом становилось все больше, – они облепили даже стену. Моя рука еще зудела от прикосновения к одному из них, и мне не хотелось повторять этот опыт.

До ворот оставалось всего ничего, когда Шеонна настороженно замедлила шаг. Я проследила за ее взглядом, прикованным к котловине, и по спине пробежал холодок: из ямы поднимался густой черный дым, будто слизь на дне кратера неожиданно и совершенно беззвучно вскипела.

– Это плохо, да? – обреченно спросила подруга.

В моей памяти ожил недавний сон, заманивший меня в руины на съедение монстру: в ушах вновь зазвенели крики и захрустели кости. Я испуганно попятилась. Плиты под ногами пошли трещинами, и из открывшихся ран полезли змеевидные корни.

– Бежим! – скомандовала я и опрометью бросилась под арочные своды ворот.

Грохот не заставил себя ждать: камень трещал, земля тряслась и норовила выскользнуть из-под ног. Непонятно было, гнался ли за нами зверь, черный дым, разъяренная нашим с Шеонной страхом Стихия или все они разом.

На удивление ровная дорога скоро оборвалась у края поля, усыпанного белыми цветками, а впереди чернела спасительная полоса леса. Огибая редкие ложбины, мы кинулись к ней.

Я уже поравнялась с одним из монолитов, когда земля гневно содрогнулась, вздыбилась под ногами и отбросила меня в сторону. Рефлекторно закрыв Эспера руками, я грузно рухнула на твердый дерн. Сжавшись и крепко зажмурив глаза, я уже приготовилась распрощаться с жизнью, но нагнавшая меня Шеонна подхватила под локоть и помогла сесть.

В нескольких шагах от нас черный дым врезался в зачарованную преграду, возведенную между монолитами, и плескался за незримой стеной, словно вода в стеклянной чаше.

Мы были в безопасности.

Шеонна испустила протяжный вздох облегчения и обессиленно осела на землю. Рядом, согнувшись, стоял Шейн. Его грудь тяжело вздымалась, на раскрасневшемся лице выступила испарина, волосы прилипли к мокрому лбу. Одной рукой он упирался в колено, а второй зажимал вновь открывшуюся из-за бега рану – рубашка покрылась алыми пятнами, а под ладонью друга теплился исцеляющий свет.

– Если хоть один из этих камней упадет… – отдышавшись, пробормотала Шеонна.

По спине пробежали мурашки. Подруга не договорила, но я и без того в красках представила, что ждет Дархэльм, если Тьма, заточенная в мертвом городе, обретет свободу: люди лицом к лицу столкнутся с чудовищным злом, которое сами же спрятали в ненадежную коробку и о котором предпочли забыть.

Вдали на фоне руин вырос исполинский силуэт монстра. Зверь медленно плелся по дороге, водя слепой мордой по сторонам. И теперь, когда нас разделила зачарованная стена, я ощутила неподдельную жалость. Кем бы прежде ни был этот зверь, он не заслужил подобного существования: вечного заключения в бессмертном, медленно разлагающемся теле.

– Кто сотворил с ним такое? – ужаснулась я. – Зачем?

Никто не ответил.

Черный дым не спешил отступать. Вязкие лапы ощупывали невидимый барьер, льнули к монолитам, изучая каждый дюйм холодного камня. Тьма жаждала рассказать еще одну из тысячи своих историй, вновь заманить нас в объятия и утолить вековой голод своего стража.

Тонкая струйка дыма протиснулась сквозь трещину у основания одного из монолитов, стекла на землю и лениво зазмеилась по траве.

Я пискнула, попыталась вскочить, но ослабшее от усталости тело подвело, и мне осталось лишь обреченно отползать. Шейн рывком поставил меня на ноги, и, не сговариваясь, мы втроем из последних сил кинулись в лес.

Горло и легкие жгло огнем, мышцы немели от боли и изнеможения, но мы не останавливались до тех пор, пока полуденное солнце не коснулось пышных кучерявых крон и мы наконец не убедились, что Тьма больше не следует за нами по пятам.

– Ну, по крайней мере, мы сократили путь, – попыталась пошутить Шеонна, когда мы обессиленно рухнули у корней ветвистого старого дуба.

После бешеной погони сердце еще долго не могло усмирить свой бег и гулко билось о ребра. Руки дрожали от слабости и пережитого страха.

Алый кристалл под рубашкой накалился, тонкими иглами впился в кожу, будто пытался дотянуться до сердца и унять его трепет. Легкая боль постепенно возвращала к жизни, заволакивая воспоминания о Джарэме мягким туманом.

Волчий оберег тоже не оставлял меня в борьбе со страхом.

Я выудила кулон из-под рубашки. Он мерно пульсировал; Слеза Эрии внутри хрустального шарика в серебряной волчьей лапе мигала, словно утешая: «Тебе больше нечего бояться». Я сжала оберег в руке и закрыла глаза, прижавшись затылком к бугристому стволу.

Рядом раздался треск ткани – Шейн порвал рукав на плече Шеонны, – и подруга тихо зашипела, когда Сила Древней Крови коснулась ее раны.

– Что это? – вдруг спросил Шейн.

Я озадаченно моргнула, не сразу осознав, что друг смотрел на волчий оберег.

– Это один из кулонов Эссы? – поинтересовалась Шеонна, удивленно изогнув бровь.

Я тут же кивнула: предположение подруги избавило меня ото лжи.

– Зачем она дала его тебе?

– Не знаю… – Я пожала плечами и все же соврала: – Наверное, это ее прощальный подарок.

И пока Шейн не задал новых вопросов или не