– Я думал о том, как можно было бы увеличить мощность разряда без увеличения веса и размера батареи.

– Ах, мальчик мой, сейчас куча разных батарей, просто тебе они не по карману. Я обратил внимание, что ты взял с собой учебники и тетради. Быть может, попробуем развить твои идеи вместе?

В его голосе звучал такой искренний интерес, что я сдался. Кэрролловским кроликом метнулся наверх, залез в сумку и вернулся вниз уже с двумя тетрадями своих записей, чертежей и расчётов. Мой учитель нацепил очки в тонкой серебряной оправе, и мы просидели друг напротив друга, нос к носу, часа четыре, если не больше. Должен признать, что Лис был внимательным слушателем и прекрасно разбирался в теме.

Нас прервал всё тот же невозмутимый до шаржированности дворецкий:

– Парограмма для месье!

Я знал, что это такое: обычная телеграмма в виде чистого белого бланка, но если подержать бумагу над паром, то проступят буквы. Раньше использовалась как секретное донесение, а теперь разве что дурак не знает, как её прочесть.

– Полиция чтит даже устаревшие традиции, – подмигнул мой учитель, вновь отвечая на мои невысказанные мысли. – Что делать, мы, британцы, уж так созданы: чай с молоком, тосты с огурцом, личная гвардия королевы уже не одно столетие носит дурацкие меховые шапки, подарок русского царя Ивана Грозного. Но без всех этих традиций кто мы, где мы и, в конце концов, зачем мы вообще?

Старина Шарль поставил на стол перед хозяином маленький заварочный китайский чайник. Месье Ренар подержал бланк над горячим паром, струящимся из носика, и многозначительно произнёс целых два слова:

– Всё готово.

Я покосился на дворецкого.

Он молча кивнул мне, словно бы понял смысл моего взгляда, и в какие-то полторы минуты в две руки и две лапы на меня надели тёплое платье с длинным подолом, шёлковый жакет в талию, капор на голову, а в нужные места запихали три рулона ваты. В пропорции два сзади и по половинке на грудь.

Не берусь судить, как я выглядел, но, судя по вырвавшемуся у старого француза «о-ля-ля!», видимо, чуть лучше, чем неплохо. Ещё мне дали маленькую сумочку, в которую мой учитель собственноручно (если так можно выразиться) положил едва початую пачку нюхательного табака. Запах настолько едкий, что у меня сразу защекотало в носу.

– Это так, в порядке самозащиты. Закон, знаешь ли, не позволяет агенту на задании иметь с собой оружие, если ему ещё не исполнилось двадцати лет.

– А рисковать жизнью в девчоночьем платье закон позволяет? – наивно спросил я.

– Да, разумеется, даже одобряет! – широко улыбнулись дворецкий и Лис. – Удачи, мой мальчик! За дверями тебя ждёт кеб. Возница наш знакомый, так что не волнуйся. Задачу помнишь? Повтори.

– Выйти на углу Гайд-парка и безмятежно гулять по тропинкам, пока из-за куста на меня не выскочит серийный убийца.

– И самое главное?

– Не лезть с ним в драку, не строить из себя героя, а знать, что рядом полиция и меня, может быть, спасут.

– Может быть? Откуда такой пессимизм? Тебя непременно спасут, я же буду рядом, – искренне улыбнулся месье Ренар, а Шарль зачем-то перекрестил меня на католический манер.

Что ж, будем считать это приключением…

Я сдвинул капор на затылок и толкнул дверь. На мостовой у края тротуара действительно стоял паровой кеб, на месте возницы восседал рослый рыжий конь с белой полосой вдоль всей морды.

– Сидай, хлопчик, – с жутким акцентом произнёс он, сдвигая набекрень круглую шапку из овчины. – Домчим зараз, так шо ни одна подкована блоха за нами не ускачет!

Я вежливо кивнул, поднял ногу на ступеньку, едва не навернулся, запутавшись в подоле длинного платья, но как-то сел.

– Шо, поди, в первый раз на задании? – продолжил словоохотливый извозчик, поддавая пар. – Не боись, Фрэнсис не сдаст, я-то почитай не первый раз полиции помогаю. Молчишь? А-а, понимаю, служба. Ну ничё, ничё, хлопчик, щас спою – и от он твой парк! Ты какие песни любишь?

Я умоляюще взглянул на него самым долгим взглядом, полным морального укора.

Кебмен охнул, опомнился, прикрыл копытом рот, словно извиняясь, но уже через минуту залихватски распевал, пугая прохожих ночного Лондона:

По зрелом размышлении можно было быстро догадаться, откуда он.

Ещё двенадцать лет назад между странами было подписано соглашение о едином свободном экономическом пространстве от Лиссабона до Камчатки. Свободные передвижения людей и животных (тьфу, «близких к природе»!) давно стали нормой.

В частности, уже упоминавшаяся здесь гвардия королевы была едва ли не полностью укомплектована настоящими русскими медведями. Здоровые, невозмутимые, широкоплечие, они и без высоких шапок выглядели впечатляюще. Её величество была за ними как за каменной стеной!

Единственно, что оставалось непонятным, так это почему донского жеребца зовут Фрэнсис? По идее какой-нибудь Григорий или Остап было бы логичнее, но Фрэнсис?! И вот с этой глупой мыслью я был крайне вежливо высажен из кеба на углу старого парка.

– Коли вдруг шо не так, я от за тем домом буду, – оскалил зубы рыжий конь. – Докричишься?

– Наверное.

– И за проезд полшиллинга гони. Я ж тя не задарма катаю.

Святой Ньютон-шестикрылый, откуда у меня деньги? Я нервно похлопал себя по бокам, и – о чудо! – в карманах жакета звякнули монетки.

– А сахару нет?

– Нет.

– А ежели найду? – задвигал ноздрями вконец обнаглевший кебмен, но тут же расхохотался. – Да шутю я, шутю, хлопчик!

Я спрыгнул вниз, повертел пальцем у виска и решительно зашагал в парк. Фрэнсис, чтоб его?! Рыжий вымогатель! Зря в парламенте не послушали консерваторов, категорически не желавших пускать Россию в Европу. Понаехали тут! Лондон вам, в конце концов, не резиновый.

В своём праведном возмущении я даже не заметил, как резко ворвался в Гайд-парк, широким шагом меряя дорожки. Прохожих в столь поздний час было довольно мало, праздношатающейся публики тем более. Няньки с детьми давно разошлись по домам, велосипедисты в гетрах тоже предпочитали утренние часы, так что вдруг оказалось, что разгуливать в одиночку по аллеям слабо освещённого парка совсем неинтересно.

Более того, пожалуй, что и слегка страшно. А положа руку на сердце, признаюсь, что и не слегка. Тем не менее я призвал на помощь всю силу воли, всегда отличавшую нас, британцев, сжал её в кулак и на слегка подкашивающихся ногах продолжил свой вечерний моцион.

По счастью, долго бояться опасности мне не пришлось, она (опасность) нашла меня уже на пятой или шестой минуте прогулки. На повороте из-за высоких кустов орешника вытянулась чья-то грубая рука, схватила меня за локоть, дёрнула в сторону, и в следующее мгновение я был прижат спиной к дереву, а передо мной поигрывали ножами два отпетых уголовника.