— Нет, — вновь вступил в разговор Ахмад. — Если бы в кладовой цеха образовывался излишек листов, то, значит, просто, нормативный расход завышен. А излишков нет. И отходов нет. Всё чистенько. Слишком. Вот, и решили в ОБХСС обратиться.

— Что ещё предпринимали? — у меня разгорелся профессиональный азарт.

— С технологом проверили шаблоны заготовок и раскладку. — ответил Ахмад.

— Технолог был местный, из второго цеха или из другого? — сразу спросил я.

— Местный, — откинулся на стуле Ахмад. — Что ты хочешь сказать?

— Ничего. Просто, раскладка раскладке рознь. Шаблоны отдельных деталей, может, и точные. Но разложить их на листе металла можно по-разному. Если уж швейники умудряются ткань экономить и больше деталей выкраивать с одного рулона ткани и левую продукцию гнать, то что уже про наших говорить. А у швейников там уток, долевая, абы как наискосок лекала не положишь. А у нас как ни положи шаблоны, нормально будет, металл в любом направлении металл.

Шанцев и Ахмад молчали. Видно было, что они немного растеряны и не совсем понимают, как вести разговор. Видимо, моя речь слишком далеко вышла за рамки «простого школьника, помогающего бабушке по работе». Блин! Но ничего не поделать, молчать бессмысленно. Пусть сами пытаются свои мысли в кучку собрать. Надо их отвлечь немного от этого процесса, а то сейчас дым из ушей пойдет. Я почти что слышал, как шестеренки в их мозгах проворачиваются. Но поймал себя на том, что мне как-то даже уже все равно. Злость на обхсс-ников прошла, я расслабился и немного забавлялся над тем, как развивается ситуация.

— Если по официальной раскладке у вас, к примеру, — продолжал я. — один лист на один комплект из пяти элементов для одного готового изделия, а, на самом деле, можно, ну, чисто гипотетически, из одного листа выкраивать десять элементов одного вида, из второго десять элементов второго вида и так далее, то из пяти листов в цеху получается не пять, а десять комплектов. По официальным нормам на них должно уйти десять листов, вот пять листов на ум и пошло.

— Ну, хорошо. На ум пошло… А дальше что с этими листами? — с сомнением спросил Шанцев. — С завода их как вывезти?

Ахмад уже ничего не спрашивал и сидел задумчивый и угрюмый.

— Да какие проблемы? — ответил я, усмехнувшись про себя. — Иметь всего одного своего водилу в гараже и вывози потихоньку хоть весь завод частями.

— У нас охрана! — вскочил с места директор. — Они досматривают каждую машину.

— На предмет чего досматривают? — спросил я. — Чтобы чего лишнего не вывезли? А кто им мешает документы на свои излишки нарисовать? — возразил я.

— Что значит, нарисовать? — начал злиться Шанцев. — Это же бланки, это печати! Это подписи, в конце концов!

— У вас все кабинеты открытыми остаются, когда сотрудники ненадолго выходят куда-то, на обед, например, или в соседний кабинет на день рождения… Заходи кто хочешь, бери что хочешь, печать ставь куда хочешь. Нет. — рассуждал я. — Документы на вывоз, чтобы охране в нос ткнуть — это последняя проблема, которая их волнует. Охранники же у вас не эксперты-почерковеды, подписи на подлинность не проверяют.

Шанцев побагровел, как будто никогда не думал и не представлял себе такую вероятность. Ну, что же он такой прямой-то как рельс?! Где он работал до завода? Здесь, с бабулей, говорил, успел два года поработать? За два года уже можно было спуститься с небес на землю и понять, что за люди тебя окружают.

— Я этот цех сейчас на кирпичи разберу! Эх! Пулемёта нет!.. — воскликнул Шанцев и рубанул кулаком по столу.

Фронтовик, что ли? Или бывший военный?

— Да, не переживайте так, — принялся успокаивать я его. — Мы их обязательно вычислим. И выведем на чистую воду.

— И головы их вам принесём, — сурово поддержал меня Ахмад.

Я взглянул на него украдкой. Теперь и ёжику было очевидно его горское происхождение. Такие решительность и упорство увидел я на его лице, что захотелось дать заднюю. Надеюсь, про головы, это такая шутка, впрочем. Хотя молчать все равно не стал.

— Ахмад, при всем уважении, но вам самому этим заниматься нельзя. У вас должность не та, чтобы по цехам ходить. Только нос свой сунете в технологические вопросы, они тут же ваш интерес просекут и непонятно что сделают, хорошо, если просто на дно залягут. А то ведь могут еще начать защищать свой налаженный бизнес. Подстерегут после работы в темном переулке… Что я потом маме скажу?

Ахмад кивнул, мол, понимаю.

Шанцев сидел с несколько охреневшим видом после моей последней фразы.

— Дела семейные, — сказал директору Ахмад.

Да уж. Объяснил так объяснил.

— К тому же, — продолжил я. — мы с вами не знаем, о каких объёмах «экономии» идёт речь. Я думаю, что там речь о десятках тысяч рублей, а это значит, что лед под нами тонкий, махинаторам очень даже есть, что терять и за что бороться, — я старался максимально доходчиво донести до собеседников потенциальную опасность. — Пусть этим специально обученные люди занимаются. Не зря же ОБХСС агента сюда внедрял.

По ошарашенным лицам Шанцева и Ахмада, я понял, что Васю им не раскрыли. Своих агентов, значит, берегут, а на меня пофиг. Учтем на будущее.

— А вы думали? Я и есть теперь агент ОБХСС! Как выяснилось, к моему удивлению. — гротескно встал я в величественную позу. — Сами же сказали, что вам меня рекомендовали.

Шанцев, как моя бабушка, махнул на меня рукой. Ему бы ещё кухонное полотенце в руки и, вообще, один в один был бы.

Ахмад губами улыбался, но глаза не смеялись.

— Так, какие наши действия, в итоге? — спросил он.

— Пока ждём, я думаю, — пожал плечами я. — Это же не наша операция. Мы обсудили ситуацию, определили возможное направление работы для них, а дальше их дело.

— И как в ОБХСС узнают, что мы тут определили? — спросил Шанцев.

— Ну они же связались с вами. Контакты наверняка оставили. Давайте подготовим им краткое заключение и предоставим, — предложил я.

— И всё же. — настаивал Ахмад. — Как ты себе представляешь, что будет дальше?

— ОБХСС, по-любому, нужна фотофиксация, — предположил я. — В их задачу входит