Мерсер вспомнил Адриану из палаццо Бориа. Симпатичная девушка, она ему понравилась. Он надеялся, что Адриана никак не связана с гибелью Больдеска. Просто не представлял, что такое возможно. Вот с кем было бы приятно провести вечер.

Мерсер встал и вышел из кафе. Прошагав минут пять, остановился у витрины книжного магазина, разглядывая альбом, раскрытый на репродукции головы Венеры Боттичелли. Юная Венера напоминала одну девушку. Это было давным-давно. Она смотрела на него такими же глазами, невинными и холодными. Та девушка была настолько красива, что не могло быть и мысли о каких-то интимных отношениях. Ее губы казались мраморными, а тело неспособным возбудить страсть. А вот губы Адрианы наверняка теплые и чувственные. А ее тело…

Мерсер двинулся дальше. Он не имеет права при своем положении и работе даже мечтать о чем-либо подобном. Если уж приспичило, то иди и купи себе любовь на несколько часов, она тут везде продается. Но этого ему не хотелось.

Он миновал почту и свернул на улицу Валларецца к пароходной пристани у канала. Хотелось еще выпить, и Мерсер подумал, не заглянуть ли в бар, но направился дальше к пирсу, где купил билет до остановки «Венета-Марина».

Когда пароход тронулся, Мерсер присел на поручень в середине судна, в очередной раз любуясь морским фасадом Венеции. В это время года туристов здесь было мало, и Венеция на короткое время принадлежала самой себе. Замечательно.

Сейчас, с парохода, она казалась ему кукольным городом – стоит только тронуть пальцем, и он сразу разрушится. Штрихи огней на воде представлялись мазками художника, в палитре которого были бледно-желтые тона. А вот и оперный театр «Ла Фениче», где пела его мать. Воздушная конструкция с колоннами, мягко освещенными пурпурным светом. Мерсер со вздохом вспомнил свою юность.

Судно ударилось о пирс станции «Венета-Марина», и он сошел на берег, на улицу Гарибальди, одну из немногих широких улиц Венеции, под тупым углом наклоненной к лагуне. У пристани выстроились в ряд лотки со всякой всячиной, вокруг ходили моряки, девушки, рабочие с женами. На улице Гарибальди при всем ее названии и прочем в основном селился бедный люд. В дверных проходах, переговариваясь друг с другом, стояли неряшливо одетые женщины, по грязному тротуару бегали дети. Дома все старые. Темные узкие проходы вели во дворы, один отвратительнее другого, где застоялые миазмы перенаселенных убогих квартир заставляли морщиться случайно попавшего в эти места прохожего. На этой улице была своя торговля и свои удовольствия. Бакалейные и мясные лавки, кафе со столиками, где едят стоя, и захудалый кинотеатрик.

Мерсер свернул налево в проход, ведущий к каналу, на противоположной стороне которого располагалось здание фабрики. Он поднялся по ступеням и позвонил. Дверь автоматически распахнулась, одновременно в холле загорелась лампочка, осветив выцветшую зеленую покраску на стенах и яркую репродукцию «Купания Психеи» над столом.

– Кто там? – донеслось из полуоткрытой двери.

– Эдвард Мерсер.

Женщина рассмеялась:

– Пожаловал наконец! Через пять дней.

Он улыбнулся. Приятно было снова услышать голос Розы Мелитус.

– Я же тебе звонил, когда приехал.

– Да, мой мальчик. Но только чтобы спросить название дешевого отеля.

Из темноты в холл вышла девушка с кавалером. Мерсер посторонился, давая им пройти. Девушка с любопытством посмотрела на него, переложив сумку из одной руки в другую.

– Рената, это ты? – произнесла Роза.

– Да.

– Скажи своему приятелю из Кьеджа, чтобы в следующий раз, когда приедет, привез еще лекарств.

– Хорошо, Роза.

Недовольно хмыкнув, мужчина вышел на улицу, девушка последовала за ним, успев нахально подмигнуть Мерсеру.

– Давай же, заходи! – крикнула Роза. – Хватит там стоять. Рената снимает у меня комнату, а ее дружок заведует складом американской благотворительной организации и снабжает меня лекарствами.

Мерсер вошел в квартиру. Роза сидела в шезлонге, накрывшись зеленым стеганым пуховым одеялом. Массивная белая шея обмотана шелковым шарфом. Она подалась вперед, чтобы получше рассмотреть его, шевельнув под одеялом своим сочным крупным телом. Лежавшая на коленях книга соскользнула на пол.

– Ты не изменился! – весело сообщила она.

Мерсер улыбнулся. Роза становилась все толще, но характер оставался неизменным.

– И ты такая же, – сказал он, поднимая книгу.

Она рассмеялась, качая головой:

– Нет, дорогой мальчик. Мой банковский счет становится все больше, и стараюсь поспевать за ним. Давай налей себе что-нибудь. Вон бокал.

Он сел в кресло за большой круглый стол и потянулся за бутылкой бурбона. Быстро выпил и снова наполнил бокал. Роза закурила, продолжая разглядывать Мерсера. Он знал, что она замечает каждую мелочь.

– У тебя по-прежнему неприятности с горлом?

– Да, дорогой мальчик. А что у тебя?

– Просто неприятности. – Мерсер улыбнулся.

– Тебе надо бросать это дело.

– И что ты предлагаешь?

– Я могу здесь найти для тебя что-нибудь. У меня полно друзей.

– Но мне нравится моя работа.

– Нет, мой мальчик, она тебе никогда не нравилась. Разве только первые несколько лет. Вот почему мне не удалось ничего из тебя сделать. Тянул пять дней, потому что не можешь забыть, что это я вовлекла тебя в это дерьмо?

– А что ты собиралась из меня сделать?

– Да что-нибудь путное. – Роза бросила книгу в угол и протянула руку к бокалу. – Преданности я от тебя добилась, а вот любви… В те дни разница в возрасте в десять лет почти не ощущалась. Иногда я утешала себя тем, что блондинки просто не в твоем вкусе. – Она снова приложилась к бокалу. – Ну ладно. Так на кого ты сейчас работаешь?

– На Гевлина Фрере. Он понизил ставку.

– Мерзавец. И ты согласился?

– Жить на что-то надо.

– Я же сказала, что могу тебя тут устроить. А хочешь, в другом месте?

Он помолчал.

– Ты знаешь что-нибудь о молодой женщине по имени Адриана Медова? Она работает в палаццо Бориа.

– Ничего. Нужно, чтобы я узнала?

– Да. Это связано с моим расследованием.

– Я выясню.

– Спасибо.

– Что-нибудь еще?

– Мне необходимо выяснить имена головорезов, предположительно двоих, которые обитают в Венеции.

– Ну, мой мальчик, здесь головорезов гораздо больше. Я спрошу у Бернардо.

– Кто он?

– Мой хороший друг. Адвокат. Честный, работает с бедными клиентами. Правда, пьющий. И предан мне бесконечно. Если бы я попросила его встать на голову посреди площади Святого Марка, он бы сделал это не задумываясь. Вот такой человек.