если правила игры и вправду будут соблюдены, скоро станет не смешно.

Алиса покачала головой:

- Не торопись. Надо хорошо подумать… Неужели ты никому не нужен? Неужели тебя никто не любит?

И меня как ударило. Шеба!

Я мог набрать только номер моего друга-охотника. Что ему сказать? «Возьми на время Шебу и принеси за это доллар»?

Я набрал его домашний номер. Погудело там в пустой квартире. Я набрал номер его мобильника. Он ответил не сразу, а когда ответил, у меня кипяток забурлил в макушке.

- …Так я в Египте, ты что, забыл? В Шарм-эль-Шейхе. Загораю. Со всей своей сворой.

- Когда вернешься?

- Так вчера только прилетел… Через две недели. Что-то случилось? Ты как?

- Нормально. – Во мне проснулось обреченное злорадство. – Тоже, можно сказать, загораю. Пока. Позвоню.

Я кинул ей мобильник, она без лишнего движения поймала. Я достал из кармана визитную карточку, написал на ней домашний адрес, вставил ее в кольцо ключей и кинул вместе с ключами следом. Алиса поймала другой рукой.

- Делай со мной, что хочешь, забирай, что хочешь, - сказал я ей. – Только позаботься о моей собаке. Ее надо выгулять и покормить. Как можно скорее. Сделай сама или пошли этого своего… Она не укусит, если у него мозги есть. Но лучше, если ты. К тебе хоть какое-то доверие есть. Ее зовут Шеба. В честь царицы Савской.

Теперь Алиса стала улыбаться не только ласково, но и, как мне показалось, очень доверительно.

- У меня только один человек, который может принять твои правила, - добавил я. – Но его нет в Москве. Если соблюдать твои хреновы правила, то тебе придется кормить меня еще две недели… Можешь в счет вознаграждения…

- Ты интересней, чем я думала, – признала Алиса. – И насчет царицы Савской… Скажи, ты давно этим занимаешься?

- Какая разница? – пожал я плечами. – Так исторически сложилось… Считай, что кризис среднего возраста.

Она кивнула и ушла.

Я перекантовался день, прождал другой. Она не приходила. Терминатор, похоже, вообще не имел голосовой программы. Я стал нервничать.

Вечером третьего дня крышка подвала поднялась и с подносом спустилась сама Алиса. Она водрузила его на столик. Я смотрел на нее во все глаза.

Она тоже пристально прицелилась в меня, губы ее напряглись, потом расслабились. Словно она сначала не решалась, а потом-таки решилась сказать что-то важное.

- Скажи, ты тоже использовал нитрокан?

Это было название газа для защиты от собак.

Секунду назад я был человеком – и вдруг перестал им быть.

Это состояние именуется «амок». Вот ты есть со всей своей фигней – умом, рассудительностью, осторожностью. И вдруг тебя нет: ты – просто взорвавшаяся бомба. Редкий случай. Со мной он случался в жизни только дважды. Первый раз там – в подвале…

Я взорвался ей навстречу, дернул за собой железную кровать, как воздушный шарик. Я бы прямо с кроватью на поводке и наверх выскочил бы, если бы пришлось догонять.

Столик с подносом полетел в сторону. Алиса отшатнулась, но – поздно… Я успел схватить ее за свитер на животе. Так собака вцепляется зубами… Дернул на себя, придавил к кровати и страшной рукой – за горло.

- Ты что с ней сделала?! Придушу… придушу суку! – брызгал я ей в лицо раскаленной слюной.

Душить было легко – живой шеи не чувствовалось в плотной горловине свитера.

Лицо Алисы побагровело, вены вздулись у нее на лбу.

Уже потом я отметил, что она не пыталась оторвать и отвести в сторону мою руку, хотя не исключаю, что сил у нее хватило бы. Она только сжала ее до боли одной правой рукой, тоже – будто собака челюстями.

- Шеба… Шеба… - сквозь ее хрип расслышал я и невольно ослабил хватку.

Алиса закашлялась, отвернула голову в сторону.

- Твоя Шеба подохнет с голоду, если ты меня задушишь, - спокойно сообщила она, отдышавшись. – И ты сам подохнешь. Я Макса в отпуск отправила. Некому больше приходить. Хватит, убери руку и слезай.

Амок кончился… Или кончилась.

Я слез с нее, спустил ноги с кровати и стал тоскливо разглядывать здоровенную кофейную амебу, раскинувшуюся по полу.

Алиса поднялась и села рядышком. Можно сказать, плечом к плечу прижалась. От нее вдруг сильно запахло духами цитрусовой свежести.

- Хорошие духи, - сказал я. – Тебе идут.

- Ты лучше, чем я думала, - сказала она, немного посипывая. – Теперь не жалею… Вообще, это было покруче скай-дайвинга…

- Ты что, садо-мазохистка? – поинтересовался я.

Она поднялась и пошла к выходу. Только на лестнице она бросила взгляд в мою сторону:

- Был бы поумнее, спросил бы о другом… Тебе, кстати, привет от царицы Савской.

Через пару минут мне под ноги прилетела сырая половая тряпка.

Две недели прошло. Я отмотал в зиндане отпуск своего дружка-охотника. Алиса приходила дважды в день, утром и вечером. Обед мне полагался сухим, но вполне сытным пайком, кофе и чай оставлялись в термосе.

Мне было любопытно: она что же, обитает теперь из-за меня в этом коттедже? Но вопросов не задавал. Мы вообще больше ни о чем не говорили, она просто взяла на себя роль ее «немого Макса».

Я не сошел с ума. Похоже, впервые в жизни я испытывал к человеку – подвернулась Алиса – безраздельное доверие. Такой вот стокгольмский синдром заложника, начинающего испытывать симпатию к террористу, который сам обречен проявлять о жертве минимальную заботу первой необходимости…

Дружка я решил не огорошивать сразу и перетерпел, дал ему еще один день для адаптации к Москве. Трубу мне принес Макс, который в нужный момент, как по команде, тоже вернулся из отпуска.

- Ты где? – с явным интересом спросил мой друг.

- Да вот отъехал… по делам, – неопределенно ответил я, соображая, как бы не осложнить эти мои «дела».

- Новая работа?

- В некотором смысле…

- Хорошо платят?

- Посмотрим…

- Что ты темнишь-то?! – вдруг услышал я рассерженный голос. – Что у тебя там за игры? Меня теперь вон жена пытает. Не мог кого-нибудь попроще прислать?.. И что это за бабки? Я тебе кто?..

- А что такое? – сильно насторожился я.

- Тебе виднее «что»… Вечером вчера звонят, говорят от тебя. Приходит какой-то браток жуткий, как из кино. Приводит Шебу, сует конверт с баксами, говорит, передали ей на пропитание. Я