солиста популярной группы пел о любви — последнее было понятно и без перевода. Тверские модники на бульваре Рылеева щеголяли в шортах и бермудах.

Памятник Афанасию Никитину — «Отважному русскому путешественнику в память о том, что он в 1469–1472 годах с дружественной целью посетил Индию». Афанасий застыл в широком шаге, он целеустремлен, отважен, в левой руке зажат свиток бумаги, на который он заносит путевые впечатления для своей будущей книги «Хождение за три моря». К поясу купца приторочен убедительный на вид узелок — с рупиями, должно быть. Вблизи монумент черный. Когда же смотришь на него с воды, и фигура, и нос челна, на котором он спустился по Волге и попал в лапы до нитки ограбивших его астраханских разбойников, приобретают глубокую благородную голубизну — от неба ли эти рефлексы или от волжской волны, но из лодки он кажется краше.

Тихий волжский вечер на старом дебаркадере в компании нескольких молодых тверяков, пришедших в этот мужской плавучий клуб, где спиртное льется рекой, девушки пьяны без вина, а у причала покачиваются красавицы-яхты: «Ольга», «Эпсилон», «Эльсинор» и т.д. — одна прекрасней другой... Мне показали яхту, поменявшую свое женское имя уже трижды. И всякий раз за переименование судна ветреный хозяин платил немалые деньги, заполнял кучу бумаг и т.д. Господа! Называйте свои яхты именами созвездий — подруга может изменить, дочь назло вам выскочит замуж за сына вашего врага и вообще обормота, а звезды, помогающие определяться в открытом море, не обманут и не предадут.

Лодка моя стояла, пришвартованная (наконец-то я могу с полным правом употребить это замечательное морское слово — ведь про лодку, привязанную к прибрежной коряге или камню, не скажешь, что она пришвартована) к причалу яхт-клуба, бок о бок с «Ольгами» и «Эльсинорами». Все как у людей — мачта, парус, носовая швартовка, поднятое к румпелю перо руля, — чтобы управлять этим рулем, тоже нужна известная трезвость и сноровка.

Тамадой нашего застолья был Леша. Он откупоривал бутылки, разливал, говорил тосты, отходил на минуту и возвращался с деньгами, взятыми из заначки, чтоб послать скорохода за добавкой. Скороходы, скороходы... Одни пропадали в ночи вместе с деньгами, и спустя полчаса никто уже о них не вспоминал — ни о деньгах, ни о скороходах, потому что в дорогу отправлялся новый скороход — более стойкий. Более ответственный. Где-то ближе к утру наш дебаркадер стал казаться мне ковчегом, а Леша — Ноем, отправлявшим своих голубей, одного за другим, в неведомый полет.

Вокруг дебаркадера, стоило сделать шаг на палубу, царила непроглядная мгла, волны с плеском лизали борта, скрипели лодки, терлись боками, где-то мигал невидимый отсюда маяк, мы были одни на реке Тверце и центральном плесе города Твери, погруженного в летний летучий, схватчивый сон, мы были последние люди на земле. Мы были первые, встречающие новый день, занимающийся робкими арбузными красками зари.

Когда-то через эту неширокую речку Тверцу проходила Вышневолоцкая водная система, проложенная по указу Петра Первого и связавшая Волгу с новой столицей страны — Северной Пальмирой. Путь пролегал по маршруту: Волга — река Тверца — река Цна — озеро Мстино — река Мста — озеро Ильмень — река Волхов — Ладожское озеро — река Нева. В конце XVIII столетия за сезон из Твери в Петербург по этому водному пути проходило до двух тысяч судов с грузом. Потом, уже в 1810 году, была построена Мариинская водная система, а с постройкой железной дороги Москва–Петербург надобность в этом водном пути вообще отпала.

Леша рассказывал мне про свои тридцать лет. Воевал в Афганистане, был ранен, закончил сельхозинститут, работал считай председателем хозяйства, служил в милиции, был начальником отделения, за драку в нетрезвом виде уволен из органов и посажен в тюрьму, семья распалась, жена была дочерью директора спиртзавода. Есть сын от случайной связи с женщиной, на которой он никогда не женится. К сыну не пускают и отцовства его не признают — из мести. Ладно. Прадед Леши владел в Старицком районе сорока гектарами земли. Леша ездил смотреть эти запущенные земли, на которых растет только чахлый лен и картоха. Говорит, что испытал при этом известное волнение. Недавно купил для овдовевшего отца дом на этих землях — отцу захотелось покинуть Тверь и поселиться в отчих пределах. Политых фамильным потом. Опять же могилы — неизвестно где и как их искать, где-то под ногами. На площади в сорок гектаров. Некрополь, засеянный люпином, долгунцом и синеглазкой. Леша все равно вернется к земле, он так чувствует. А пока?.. Сейчас вот он закончит суточное дежурство по причалу и к семи поедет на другое место работы — на городское кладбище. Они с другом Геной могильманы (на этом слове Леша пьяно клюнул носом), хоронят людей. «Копаете могилы?» — спросил я. Копает экскаватор. Леша камнетес и словоруб, а друг его Гена — учетчик в конторе. Получается, что Леша работает круглые сутки — с одного дежурства на другое. У него есть квартира неподалеку, но живет он здесь — на дебаркадере. «Леша, а как ты получил ранение?» По ошибке заехали на свое минное поле, потому что потеряли карту. Подорвали БТР, его ранило в грудь, очнулся через трое суток в госпитале. Бардака было много. Много пили, курили и стреляли куда ни попадя. Получил медаль «За боевые заслуги».

Тут подъехал новый персонаж, Олег — Лешин друган, советчик по жизни и вообще голова. Олег рыбак, до этого шил кожаные куртки не хуже турецких, сырье для которых набирал на свалке местного кожевенного завода. Хорошее сырье, до сих пор жалеет, что возил его «Москвичом», а не «КамАЗом». Тогда, на заре перестройки, много чего хорошего выбрасывали на свалки. Торговал куртками на улицах и рынках, пока сырье не кончилось и милиция не прижала.

Олег мне понравился. Эти современные ребята, прошедшие школу уличного бизнеса, динамичны, общительны и открыты. Такое странное летучее случайное знакомство, с первых же минут задавшееся на высокой ноте дружелюбия и мужской паритетности.

Свою работу Леша проспал. Как ни плохо чувствовал себя после вчерашнего, утром он все так же твердо рубил рукой воздух, подтверждая сказанное, поигрывал в воздухе самодельной гирей, был все так же внимателен и участлив, предлагал погостить еще... а то приехать осенью на рыбалку или охоту. К этому времени они с Олегом построят на понтоне дом, будут плавать по затонам.

Наконец Леша задумался: «Чем же тебе помочь в дороге?..». Словно я просил его о помощи. С удовольствием наблюдал за ним, озабоченно