несколько минут, потом еще столько же. Ничто не выглядит как прежде, но в этом-то и загвоздка. Я купила этот дом не для того, чтобы вариться в котле воспоминаний прошлого, – я купила его потому, что он заслужил второй шанс на жизнь.

Этот дом олицетворяет Кэла, он также олицетворяет меня и любого другого, кто падал лицом в грязь или подвергался нападкам.

Мы все заслуживаем того, чтобы нас отполировали и отреставрировали. И этот домик ничем не отличается.

Надеюсь, однажды он осознает это.

Когда Кэл садится, я замечаю на его спине отпечатки от плетеного изголовья. Он бросает на меня взгляд, и кажется, его глаза приобрели более светлый оттенок. Возможно, он уже все осознал.

* * *

Факт: тамале определенно могут быть такими же вкусными, если их просто разогреть на следующее утро.

Я кружу по кухне в черных штанах для йоги и огромном желтом свитере, выглядя как шмель, порхающий от стола до раковины. Моя яркая улыбка не сочетается с одеждой, и она также не в силах компенсировать мрачную энергетику, исходящую от Кэла после похмелья.

Грудь все еще болит от заживающей раны, поэтому я выпиваю обезболивающее и замечаю, как Кэл следит за моими движениями. Он отворачивается, когда я улыбаюсь еще шире.

Кофемашина издает очередной булькающий звук, сотрясая столешницу и тем самым пытаясь вывести Кэла из равновесия. Ее мне подарила кузина, кажется, несколько лет назад, и у меня не хватило смелости сказать ей, что я одна из тех людей на этой планете, кто не пьет кофе.

К тому же ее всегда было удобно держать под рукой, особенно после ночных посиделок с Алиссой и вином.

Вообще, я думаю, это подарок больше для Алиссы.

Кэл смотрит на кофеварку цвета морской волны.

– Ты не пьешь кофе, – подмечает он, наклоняясь вперед и упираясь локтями в стол.

Он выглядит изможденным. Я широко улыбаюсь, дабы сгладить мрачное настроение.

– Верно. Я никогда его не пробовала.

– Что?

Я поджимаю губы, раздумывая, насколько правдивый ответ стоит ему дать. Скользя по кафелю и доставая кружку из верхнего шкафчика, я откашливаюсь и тянусь к кофейнику. Правда одерживает вверх.

– Я всегда боялась пить кофе из-за здоровья, – признаю я. – Знаю, что оно повышает давление, поэтому решила перестраховаться. Наверное, глупо. Я уверена, что со мной все было бы в порядке.

Я подумала, что было бы неплохо вывести собак на неспешную прогулку.

Но потом вдруг вспомнила, как безобидная пешая прогулка на Рождество превратилась в неотложную медицинскую помощь. Остановка сердца. Легочная недостаточность, приведшая к операции по замене клапана.

И я начинаю понимать, что невозможно избежать того, чему суждено случиться.

Невозможно ни подготовиться, ни предотвратить это.

События просто происходят.

И единственное, что имеет значение, – это риск, на который мы идем, и воспоминания, которые в итоге создаем. Вот что важно. Все остальное произойдет в любом случае.

От молчания Кэла у меня по спине бегут мурашки. Тишину нарушает лишь звук напитка, льющегося в мою кружку, на которой написано: «Не волнуйся. Будь счастлива» – фраза, которой я не уделяла особого внимания, поскольку являюсь мастером и в том, и в другом.

Наконец, сжав ручку чашки, я поворачиваюсь лицом к Кэлу.

Глаза темнее, чем сам кофе, впиваются в меня в тот момент, когда я пересекаю кухню и ставлю перед ним полную кружку. Я делаю глубокий вдох и вновь широко улыбаюсь.

– Если ты все еще голоден, у меня есть немного хлопьев. Только без шоколадного молока. Думаю, я могла бы сбегать и…

– Нет. Ты все еще восстанавливаешься. Последнее, о чем тебе стоит беспокоиться, так о том, чтобы накормить меня, Люси.

– Ерунда. Конечно, я немного заторможенная, но не недееспособная. Может, я могу…

Кэл прерывает меня:

– Останься со мной.

Я готова возразить и развернуться, но Кэл хватает меня за запястье. От его прикосновения по моей руке разливается тепло. От его слов у меня перехватывает дыхание.

Пока сердце бешено колотится, я поворачиваюсь к нему лицом. Темные круги под глазами, спутанные волосы и отросшая щетина рисуют картину отчаяния. Его хватка усиливается.

– Что ты имеешь в виду? – говорю я, облизывая губы. – Я… я и так здесь.

– Нет. Я имел в виду… останься у меня. В моем доме. Лишь на некоторое время. – Еще одно сжатие запястья. Еще один пронзительный, безумный взгляд. – Врач сказал, что для полного выздоровления потребуется два-три месяца, а прошло всего шесть недель.

– Кэл, нет… я не могу.

– Почему? – Он встает и отпускает мое запястье. После этого его рука тут же скользит вверх и, пробегаясь указательным пальцем по моей ключице, слегка оттягивает вырез свитера, пока заживающие красные следы после операции не бросаются ему в глаза. – Я не смогу присматривать за тобой, находясь далеко.

От ощущения его пальцев, скользящих по коже, по телу проходит табун ненужных мурашек. Как назло, у меня перехватывает дыхание, отчего я едва не падаю в его объятия. Так не должно быть.

Одних прикосновений достаточно.

Я выпускаю застрявший в горле воздух.

– Мне уже лучше. Я только что разговаривала с врачом, и он сказал, что восстановление протекает хорошо. Мне нужно вернуться к прогулкам, следить за назначениями и приемом лекарств…

– Это же временно, – говорит он с мольбой в голосе. Будто просит милостыню. – Самое большее – пара недель. Мне бы тоже стало легче… пожалуйста. – Настойчивость пронизывает его вздох. – Мне нужно видеть тебя собственными глазами, быть уверенным, что с тобой все в порядке. Меня убивает, когда я не могу дозвониться до тебя.

Глядя на то, как его пальцы сжимаются и разжимаются на моих ребрах, словно он пытается защитить мое сердце от чего-то, я теряю равновесие. На мгновение я сжимаю его руку, а затем убираю ее со своей груди и поправляю свитер, дабы прикрыть шрам.

– Это плохая идея, – говорю я дрожащим голосом и сглатываю. – Учитывая нашу историю. – Я пристально смотрю в его глаза. В них вспыхивает пожар, в то время как в моих – волнение. – Всякое может случиться.

Всякое.

По правде говоря, не думаю, что теперь я против этого «всякого». Удивительно, но встреча со смертью лицом к лицу, похоже, возымела противоположный эффект: вместо того чтобы постоянно бегать от любви, я более чем когда-либо готова окунуться в нее с головой.

Если он хочет того же, то, пожалуй, я не против.

Да… я согласна.

Я бы отдала ему все драгоценные минуты, которые у меня остались в этом мире.

Но я понимаю, что он ищет другое. Кэлу нужны ни к чему не