но их мгновенно постреляли. Как выяснилось, Коля. Я очень удивился. На чернокнижнике — покров защитный, я даже видел, как он пыхнул, на немцах — кирасы зачарованные. Но пули их пробили. Зачаровал патроны Коля.

— И только их?

— Еще гранату для «Ослопа». Из него он сжег «Куницу». Так пыхнула! Взрыв пришиб маненько немцев, мы с Колей тем воспользовались и постреляли гадов. Остальных прибили вертолетчики имперцев — вовремя поблизости случились.

— А воду в фляге Николай не чаровал?

— Не знаю, — Владислав пожал плечами. — Мне не говорил.

— Отдыхай!

Супруга встала и ушла. Николая она застала в столовой летней кухни. Он задумчиво курил, пуская дым в беленый потолок. Увидав хозяйку, смущенно загасил окурок в пепельнице. Ее, как видно, взял в буфете, там посуда стояла за стеклянной дверцей.

— Извините, — повинился юный волхв. — Мне, наверное, следовало во двор выйти.

— Курите! — улыбнулась Вера Тимофеевна, присаживаясь на свободный стул. — Во дворе прохладно, а вы помылись. Еще простудитесь.

«Какой воспитанный! — подумала она. — А на вид не скажешь. Обычный поселковый мальчик».

— Хочу спросить, — продолжила. — Владислав мне рассказал, что вы промыли ему раны водой из фляги.

— Было, — Николай кивнул.

— Где эта фляга?

— Сейчас…

Он встал и начал рыться в рюкзаках. Наконец, извлек наружу флягу в матерчатом чехле и протянул ее хозяйке. Та взяла и слегка встряхнула. Немного, но вода там была. Вера Тимофеевна вытащила пробку, достала из буфета стакан и перелила в него жидкость. Ее набралось чуть больше половины. Подняв стакан, женщина посмотрела сквозь него на лампочку.

— Ага! — произнесла довольно. — Я так и думала.

— Что там? — с любопытством спросил ее Несвицкий.

— Смотрите!

Вера Тимофеевна протянула ему стакан. Он взял и тоже посмотрел на свет. И поначалу не заметил ничего — обыкновенная вода. Но, приглядевшись, различил в ней рой крохотных зеленых точек. Они плясали в жидкости, как пузырьки в газированной воде. Но те стремятся вверх, а эти будто бы кружили. Ну, и по размеру гораздо меньше пузырьков.

— Что это?

— Корпускулы здоровья. Почему вы спрашиваете? Ведь вы и зачаровали эту воду.

— Я⁈..

— Странно это слышать, — удивилась Вера Тимофеевна. — А кто ж еще? Мне Владислав рассказывал, как вы патроны чаровали и гранату… Потом — и воду. Другого волхва ж с вами не было.

— С патронами случайно получилось, — растерянно промолвил Николай. — Взял в руки магазин, а тот лежал в воде. Я воду вытряхнул, достал патрон, чтоб разглядеть, а после этого защелкнул в магазин обратно. Тут все они и побелели. Не успел подумать, как слышу голоса. Ну, вставил магазин в «Гадюку», смотрю, а немцы ополченцев мучат. Одного сожгли. Я стал стрелять… После Владислав сказал, что у меня патроны зачарованные, другими чернокнижника убить нельзя. А вот гранату я сознательно зачаровал, перед этим полил ее водой из фляги… Но про корпускулы впервые слышу.

— Странно, — вновь удивилась Вера Тимофеевна. — Волхование так просто у людей не проявляется. Врожденная способность и, кстати, очень редкая. Хоть вы и юноша, но знать должны.

— Да тут такое дело… — Николай вздохнул. — Меня в траншее после взрыва мины засыпало землей. Сколько я под нею пролежал, не знаю, но, думаю, довольно долго. Очнулся от нехватки воздуха, во рту земля, в груди печет… Как-то выбрался наружу. Но длительная гипоксия, случившаяся из-за асфиксии не прошла бесследно. От недостатка кислорода в голове, как видно, погибли клетки мозга. Я о себе почти что ничего не помню.

«А мальчик образованный, — сообразила Вера Тимофеевна. — 'Асфиксия», «гипоксия», «клетки мозга»…

— Документы сохранились? — спросила.

— Увы! — юный волхв развел руками. — Были в вещевом мешке, в него попала мина… Помню имя и фамилию и то, что, вроде, рос в детдоме. Лет сколько мне — и то не знаю.

— Семнадцать-восемнадцать, — сказала Вера Тимофеевна. — По виду.

— Думаю, что больше, — не согласился Николай. — Просто я худой, скорее даже тощий, потому и выгляжу моложе. Владислав назвал меня «ледащим», — тут он вздохнул. — Вот и не знаю, что мне делать? Память потерял, документы взрывом развеяло. На что я годен?

— На многое, — решительно сказала Вера Тимофеевна. — Вы волхв, пусть даже и не помните себя, но это дело поправимое. С документами поможем. Главный врач оформит вам удостоверение сотрудника больницы, где я работаю. Это для начала. По его запросу выдадут и паспорт. Ваш случай не единственный. Бывало, привозили к нам людей без документов и не помнящих себя. Попали под обстрел, контузия… Кто-то после вспоминал, как его зовут на самом деле, другие так оставались с придуманным им именем. Война… Вы же пока потрудитесь в больнице, где станете чаровать нам воду.

— Не имею представления, как это делать.

— Расскажу, — улыбнулась Вера Тимофеевна. — У нас работал волхв. Старенький совсем, седой, морщинистый, но с очень сильный даром. Автоклав с водой наполнял корпускулами за полчаса. Правда, после чародейства отдыхал полдня. Он нам показывал и объяснял, как это делает, но мы, конечно, лишь глазели — способностей-то нет. Душевный человек Матвеич был, простой, доступный. Другие волхвы задирают нос, а он держался с нами наравне. Спас тысячи людей. Как началась война, пришел в больницу, и в ней, считай, что жил. Там и погиб. Больницу обстреляли, снаряд попал в палату, где отдыхал Антип Матвеевич. А у него покрова не имелось, он волхв всего лишь первого разряда. Погиб на месте…

Она вздохнула.

— Выходит, что эта вода целебная? — спросил Несвицкий, ткнув рукой в стакан.

— Не представляете, насколько, — кивнула Вера Тимофеевна. — Если ею обработать раны… Не так, конечно, как вы на Владислава лили, а приложить тампон, смоченный водой с корпускулами, то заживают в считанные дни. Нет воспалений и абсцессов. По ложке внутрь в течение трех дней — и восстанавливаются внутренние органы. Помогает даже бы в, казалось, безнадежных случаях.

— Я не уверен, что смогу опять ее зачаровать.

— А мы попробуем! — предложила Вера Тимофеевна. Он взяла флягу и сходила с ней кухню. Вернулась с полной. Протянула ее Николаю. — Приступайте!

— Что нужно делать?

— Возьмите ее в руки и представьте человека, которому пытаетесь помочь. Он ранен или болен и нуждается в лечении. Антип Матвеевич перед тем, как чаровать, ходил в палаты и смотрел на пациентов. Настраивался, как говорил нам.

— Попытаюсь.

Николай взял в руки флягу и закрыл глаза. Почему-то ничего не представлялось. Он подумал о жене. Маша долго умирала, рак в ее возрасте убивает долго. Николай Михайлович задействовал все связи, снял со счета накопленные сбережения, покупал лекарства за границей — те, которые советовали медики и о которых сообщали в интернете. Ничего не помогло, врачи лишь развели руками. За такую воду он тогда бы ничего не пожалел… Нет, не выходит. Лицо жены мелькнуло перед взором и пропало. Он вздохнул, и тут внезапно накатило — зримо, ярко… Грохот пулеметов,