class="p1">– Ты называешь тот сарай, который скоро снесут, работой? Это издевательство над твоим образованием, интеллектом, над твоей внешностью, в конце концов. Это полный тупик (как будто тупик бывает половинчатым). После того сарая попасть на престижную должность невозможно, ведь любого работодателя будет интересовать предыдущее место работы соискателя. А что скажешь ты? Я мыл машины?

Кудахтала она подозрительно сладко, а Диму вся компания, кажется, принимала за лоха, которому вешай лапшу килограммами – он будет снимать ее с ушей и кушать. Дима решил ускорить странный диалог, чтобы выяснить конечную цель, да не смог удержаться от скепсиса:

– Как я понял, вы хотите предложить мне достойную работу? Неужели меня ждет приглашение в кино? Чё, на главную роль? С моей-то внешностью!

– Нет, круче, мальчик, круче.

– Фрида! – не оборачиваясь, подал недовольный голос с первого сиденья Юрий Васильевич. – Давай без лирики.

Она учла пожелание своего спутника и заговорила серьезно:

– Скажи, ты когда-нибудь выигрывал крупную сумму?

– Никогда, – дал честный ответ Дима.

– Считай, что ты выиграл двести миллионов.

– Да ну! – сделал он квадратные глаза, притом ничуть не удивившись. – Я – за, давайте.

И протянул обе руки к Фриде, прекрасно понимая, что вожделенных миллионов не получит, а потому улыбался во весь рот, давая понять им: лохов придется искать в другом месте. Но дамочка не из тех, кого легко смутить, она мгновенно нашлась, а может, у нее были заготовки:

– Понимаю, тебе сложно поверить в выигрыш, ты теряешься в догадках… А знаешь, что? Давай встретимся прямо сегодня и поговорим в более комфортной обстановке, тебе все станет ясно, но решать-то будешь ты – соглашаться на выигрыш или отказаться от него. А здесь не место и не время обсуждать серьезные вопросы. Встретимся часов в шесть? Если работа заканчивается позже, отпросись. Можешь быть спокоен, тебе не грозит ловушка, да и что с тебя взять-то? В шесть вечера светло, кругом люди бродят даже в престижных районах, к тому же камеры видеонаблюдения там имеются. А чтобы ты не подозревал нас в коварных замыслах, если сомневаешься и боишься, что естественно и совсем не стыдно в данной ситуации, то попроси кого-нибудь снять на видео, как ты сядешь в эту машину и уедешь. А когда приедешь на место, позвонишь другу и скажешь адрес. Держи… Это на всякий случай, вдруг будут обстоятельства, когда понадобится связаться с нами.

Она протянула визитку и Дима… взял ее. Взял, не подумав, механически, словно под воздействием гипноза потеряв волю. По инерции он вышел из машины и смотрел вслед мерсу со смешанными чувствами, так и не вычислив их цель, а хотелось бы понять, чего от него хотят. Но ударная бомба ждала его впереди!

И вот поздним вечером того же дня, отказавшись от ужина, лежа на кровати, он в сотый раз изучал визитку с ажурным тиснением и мучился: верить или не верить тому, что было? Он ведь…

Шаги! Дима сунул визитку под подушку, когда же Людочка вошла в комнату, закрыл глаза, притворившись спящим. На цыпочках она приблизилась к нему, взяла из его руки смартфон и положила на прикроватную тумбочку – гаджет характерно цокнул о пустой стакан. Дима по ночам пил воду и ставил на тумбочку стакан, в тот вечер забыл это сделать.

Людочка упорхнула из комнаты, он открыл глаза, повернулся на бок, взгляд остановился на тумбочке – стакана там не было, значит, Людаша забрала. Сейчас она принесет воду и заботливо поставит на тумбочку, потом тихонечко ляжет рядом и прижмется к нему осторожно, чтобы не разбудить.

Людаша вернулась и сделала, как он предвидел: поставила стакан, забралась под одеяло, выключила настольную лампу и прижалась к нему. Дима повернулся к ней лицом и якобы во сне тоже обнял, он любил вот так засыпать – в обнимку с ней. Людаша чудо, безупречная половина, которую мечтает найти всякий адекватный мужчина, чтобы пройти с ней весь путь до старости и знать: у него есть надежный тыл, где поймут, успокоят, помогут, приласкают. Это чудо досталось Диме, ему повезло, но… Кое-что в тот день изменилось: он был на встрече, его поставили перед жестким выбором, очень тяжелым, отсюда и странное поведение с настроением, которые Людочка приняла за болезнь.

Начало нового дня вернуло Артура…

…из прошлого в сегодняшнее время, он очнулся ото сна и не понимал, где находится. Рассвет наступает поздно, со всех сторон его окружала темнота, но за окном уже светлело и по очертаниям мебели стало, наконец, ясно, в каком он месте – у Савелия дома. Артур пожалел, что проснулся – явь непредсказуема, тем и страшна, мгновенно вчерашний вечер припомнился в деталях, отсюда новый день не принес ни единого просвета, ни мало-мальской надежды. Вскоре он вздрогнул от окрика:

– Артур! Просыпайся!

– Я не сплю, – отозвался он, поднимаясь.

Семь утра? Значит, спал часа два, никаких снов не видел, только иногда из черноты возникали лица, кого он любил и кого успел возненавидеть, но сразу же и таяли, оставляя в душе горький привкус раскаяния.

Выпили по чашке кофе и поехали к Артуру, бедняга всю дорогу молился, чтобы труп Клары исчез – все равно каким образом, хоть пешком ушел, хоть его выкрали, хоть растворился, но чтобы исчез бесследно и безвозвратно. Машину Савелий поставил во дворе, предположив, что в доме Артура придется пробыть довольно долго, не имело смысла оставлять недешевого железного коня за оградой, и оба свободно зашли в особняк.

– Ты что, оставил дверь открытой? – удивился Савелий.

– Видимо, да, – признал факт Артур, пряча в карман не понадобившиеся ключи. – Я просто ничего не помню, совсем ничего.

– Плохо, плохо…

– Ты о чем? Что плохо? – занервничал Артур.

В сложившихся обстоятельствах он ощущал себя безжизненным, недееспособным и сиротливым созданием, потерявшимся в пространстве и во времени. Но, несмотря ни на что, чувство самосохранения работало безотказно, поэтому он хотел знать наперед – откуда ждать удара.

А Савелий махнул рукой, мол, иди за мной, не пояснив, что имел в виду под словом «плохо», и стал подниматься на второй уровень. Артур плелся за ним, его нутро кричало небу: «Бог! Если ты есть, перенеси Клару в другое место, иначе никогда не буду верить в тебя!»

Бог проигнорировал ультиматум, ибо труп лежал на прежнем месте, глядя в потолок бессмысленными глазами с той лишь разницей, что теперь стало явственно видно: из этого тела жизнь ушла. И Артур, чувствуя, как внутри все оборвалось, облокотился о дверной косяк, не желая ни входить, ни смотреть на труп Клары. Тем временем