златовласый Иисус. У ворот школы беседовали две монахини в лазурных хабитах.

– Доброго дня, сестры, – поприветствовал их де Соуза, перекрестившись.

По пути им попался человек, который жарил бананы на обочине дороги. Де Соуза настоял на том, чтобы задержаться и купить банановых чипсов.

– Рагу, это инспектор Чопра, мой хороший друг. Мы тут с ним расследуем одно очень важное дело. Помнишь труп, который обнаружили на днях?

Глаза Рагу округлились от любопытства, но руки продолжали гонять по почерневшей сковороде чипсы, залитые неоднократно использованным маслом. Сковороду он держал над газовым баллоном, пристроенным внутри ручной тележки.

– Ты про того парня, который в дерьме утонул?

– Да. Скверная история.

Неподалеку остановился какой-то изможденный оборванец, чтобы почесаться и с тоской поглазеть на чипсы. Де Соуза прикрикнул на него, но тот – в лучших традициях мумбайской нищеты – просто проигнорировал окрик и подошел поближе:

– Шеф, дай малек чипсов. Три дня ничего не ел.

Рагу угрожающе замахнулся на него ложкой:

– Иди отсюда! Не видишь? Я готовлю для инспектора-сахиба!

– Инспектора-сахиба, похоже, и так неплохо кормят, – не отставал попрошайка.

Чопра спрятал улыбку. Задавленные гнетом беспросветной нищеты, городские попрошайки в большинстве своем сносили все безропотно и тихо. Однако этот человек отказывался играть уготованную ему роль.

Чопра купил оборванцу фунтик чипсов. Де Соуза ошалело вытаращил глаза. Нищих в Мумбаи было так много, что их воспринимали почти как отдельный вид. Попытки накормить попрошайку, по общему мнению, свидетельствовали о непроходимой тупости, какую проявляли обычно лишь безмозглые туристы.

Через несколько минут де Соуза и Чопра покинули жилые кварталы и двинулись дальше через пустырь.

Они вышли к покрытому густой растительностью участку, где заканчивался трубопровод, километровая бетонная труба канализации. Земля здесь раскисла от сочившихся сточных вод. Ощутив в воздухе неприятный запах, Чопра поморщился: человеческие экскременты.

– Вон там, – указал де Соуза и повел Чопру в обход мусорной кучи, возле которой образовалась неглубокая лужа. Несколько копавшихся в отбросах свиней отвлеклись от поисков съестного и теперь с интересом наблюдали за Чопрой.

Тот огляделся, подобрал валявшуюся рядом палку и погрузил ее в затхлую воду. Взвившиеся с поверхности комары зазвенели у него над ухом.

Вынув палку, он оценил длину намокшей части.

– Сантиметров пятнадцать-шестнадцать, – пробормотал он задумчиво.

Человеку, даже очень пьяному, довольно сложно утонуть в луже глубиной пятнадцать сантиметров.

– Кто обнаружил тело?

– Я сам и обнаружил, – с важностью заявил де Соуза.

– А что вы тут делали?

– Дома туалет не работает.

– Как много человек пользуется этим местом?

Де Соуза пожал плечами. Что значит «много», когда речь идет о Мумбаи?

– Говорите, нашли возле тела пустую бутылку из-под виски?

– Почти пустую, – уточнил де Соуза. – «Блэк Лэйбл».

– Это очень дорогое виски.

– Ага, – ухмыльнулся де Соуза. – Импортное.

«Откуда у бедного паренька деньги на такой дорогой алкоголь?» – подумал Чопра.

– А вы не заметили больше ничего… необычного?

– Что вы имеете в виду под «необычным»?

Чопра не знал, что он имеет в виду, но внутри уже поднималось хорошо знакомое ему чувство. Он испытывал нечто подобное всякий раз, когда в процессе расследования – еще не успев даже докопаться до сути – осознавал: дело нечисто.

– Пошла прочь! Хат! – неожиданно рявкнул де Соуза, наградив крепким пинком свинью, которая решила понюхать его сандалию. Свинья возмущенно взвизгнула и удалилась.

Чопра пошел бродить вокруг топи, внимательно осматривая землю: круги, которые он закладывал, постепенно становились все больше. Несколько раз обойдя лужу, он опустился на колени возле трухлявого пня. Здесь было суше, однако земля оставалась достаточно влажной, чтобы сохранить пару отпечатков шин. Пальцы Чопры изучили продавленный одноколейный след. На этом месте останавливался мотоцикл.

Но кому понадобилось гнать сюда мотоцикл?

Чопра попробовал оценить глубину отпечатка. Навыки, выработанные за годы службы в должности младшего инспектора, когда он сам участвовал во всех стадиях расследования, позволили определить, что на мотоцикле сидело два человека, причем один из них отличался более плотным телосложением. Возможно, одним из седоков был погибший юноша?

Чопра встал. В этой истории имелась еще одна загадка, на которую, похоже, никто не обратил внимания. Что юноша делал у трубопровода? Он жил здесь, в Мароле, так с какой стати ему приспичило справлять нужду на этой помойке? Или центральный Марол накрыла волна поломок в уборных? Чопра отмел это предположение как маловероятное.

Он попробовал рассмотреть другие варианты развития событий, которые могли привести паренька к трубопроводу.

Предположим, он был с другом. Возможно, они вместе пили, и тут им понадобилось до ветру? Могло ли случиться так, что парень предложил завернуть с этой целью к трубопроводу, не желая показываться дома в нетрезвом виде, да еще в компании пьяного товарища? И что потом? Несчастный случай, смерть в результате утопления, как сказал Рангвалла. Но если один из друзей начал тонуть, неужели другой не поспешил бы на помощь? Или он сам слишком много выпил? Но если он был настолько пьян, то как сумел потом сесть на мотоцикл и уехать? И почему не вызвал скорую или полицию?

«Слишком много домыслов, – подумал Чопра. – Слишком много вопросов без ответов».

В госпитале

Чопра опять взял моторикшу, на этот раз чтобы доехать до госпиталя Сахара.

Добравшись до места, он погрузился в толчею переполненных коридоров, которая всегда напоминала ему слегка упорядоченный хаос гражданских волнений, а затем спустился на цокольный этаж, где и нашел своего старого друга Хоми Контрактора, дипломированного хирурга международной квалификации.

Хоми Контрактор занимал в штате госпиталя должность старшего судмедэксперта. Выполняя обязанности главного кардиохирурга, он между делом проявлял себя и в других сферах жизни города. Будучи отпрыском прославленной династии Контракторов, которая за неисчислимые акты благотворительности удостоилась установки в больничном саду бронзовой статуи дедушки Хоми, капитана Раттанбхая Фрамджи Контрактора, Хоми с легкостью обошел других претендентов на заветный пост ректора Колледжа кардиологии и сердечно-сосудистой хирургии Мумбаи и теперь правил там железной рукой.

Вне операционной Хоми, отец четверых детей, активный член правления знаменитого городского спортивного клуба «Парси Сайклист Клаб», хранившего старейшие традиции игры в крикет, и откровенный критик династии Неру, тоже был трудолюбивым, целеустремленным и властным человеком.

Чопра всегда удивлялся, как его старый друг еще находит время, чтобы проводить вскрытия для трех полицейских участков, находившихся под командованием Суреша Рао.

Сам Чопра знал Хоми более двадцати пяти лет. По характеру тот был угрюмым сангвиником с черным чувством юмора, которое часто демонстрировал, погрузив руки по локоть во внутренности очередного трупа.

– Ты мне должен десять баксов, Чопра, – бросил он мрачно, когда Чопра зашел к нему в кабинет.

Уже не в первый раз Чопра отметил, что толстый живот Хоми плохо сочетается с его тощей унылой физиономией. Казалось, будто под белый медицинский халат он засунул подушку. Мясистый нос, нависающая над ним шапка курчавых волос и седые брови вызывали мысль о стервятниках, которые поедали останки парсов в погребальных Башнях молчания на Малабарском холме.

Они с Хоми поспорили, что Сачин Тендулкар не