Уинстон Черчилль в личном послании от 19 апреля 1941 г., основываясь на данных разведывательных перехватов «Ультра», предупредил Сталина о том же. Американский посол Лоуренс Штейнгардт сообщил Молотову о донесениях американских дипломатических миссий, в которых с точностью до одного дня указывался день вторжения. Сталин знакомился с информацией, но стоял на своем. В этом вопросе он очень полагался на Молотова, который твердил одно: «Важно не поддаться на провокацию».

Нельзя не учитывать тот факт, что советская разведка вовремя доставила высшему военно-политическому руководству страны сведения о предстоящем вторжении, и даже копию плана «Барбаросса». Она же установила день и час нападения гитлеровских агрессоров на нашу страну, но эти данные не были правильно оценены, потому что Сталин посчитал их фальшивкой, подкинутой английской разведкой с целью втянуть нас в войну и тем облегчить положение Англии, воевавшей с Германией.

21 июня в Кремле в 19.00 началось заседание Политбюро, на котором выступил вернувшийся из Берлина военно-морской атташе Воронцов. Трагизм его сообщений окончательно дополнил начальник Генштаба Советской армии Г.К. Жуков, явившийся на совещание в 20.50 и сообщивший о переходе около полуночи на советскую сторону через границу в районе населенного пункта Владимира-Волынского солдата вермахта антифашиста Альфреда Лискофа. Этот перебежчик сообщил о готовящемся на утро 22 июня наступлении германской армии.

Результатом заседания стала директива № 1, один из пунктов которой содержал ограничения плана по прикрытию границы. Так, в пункте 2 было предусмотрено: «Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения».

Эта директива и задержки в ее вручении частям привели к тому, что для многих сигналом боевой тревоги явились разрывы бомб и снарядов. Такую же роль в потере понимания обстановки сыграло указание в Заявлении ТАСС от 14 июня, что слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании мировой войны.

В начале 1941 г. немецкое военное руководство уже отмечало слабость Вооруженных сил СССР, считало возможным их быстрый разгром. Вот что говорилось в секретном докладе о состоянии Красной Армии, подготовленном разведывательным отделом Генерального штаба сухопутных войск Германии 15 января 1941 г.: «В связи с последовавшей после расстрела летом 1937 г. Тухачевского и большой группы генералов “чисткой”, жертвой которой стало 60–70% старшего начальствующего состава, имевшего частично опыт войны, на смену репрессированным пришли более молодые и имеющие меньший опыт лица. Преобладающее большинство нынешнего высшего командования не обладает способностями и опытом руководства войсковыми соединениями. Они не смогут отойти от шаблона и будут мешать осуществлению смелых решений. Старшему и младшему командному составу (от командира корпуса до лейтенанта включительно) также, по имеющимся данным, свойственны крупные недостатки». В докладе отмечалось, что «с конца 1939 г. советским руководством принимались меры по укреплению Красной Армии. Однако в условиях России положительная роль новых методов может сказаться лишь спустя несколько лет, если не десятилетий. Такие черты характера русских людей, как инертность, косность, боязнь принять решение и страх перед ответственностью, продолжают оставаться».

На приграничную территорию немцы засылали многочисленные разведывательные группы. Германская авиация совершила более 500 нарушений воздушного пространства, из которых 152 имели место в первую половину 1941 г. Во избежание осложнений с Германией пограничные войска получили строгий приказ не сбивать немецкие самолеты над советской территорией.

22 июня 1941 г. в 3.15 ночи сотни орудий всех калибров в одно мгновение открыли огонь и выпустили много тысяч снарядов по разведанным заранее пограничным заставам, войсковым штабам, узлам связи, районам расположения частей, укреплениям и транспортным узлам. Боевые действия развернулись на территории Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского приграничных округов. Особенно сильные удары с воздуха были нанесены по аэродромам, узлам железных дорог, группировкам советских войск в пограничной зоне и по одесской, севастопольской, измайловской и кронштадтской военно-морским базам.

Когда артиллерийская подготовка еще не успела смолкнуть, эскадрильи бомбардировщиков и истребителей перелетели границу и стали бомбить заранее намеченные цели. Когда артиллерийский огонь переместили в глубину, вперед пошли саперы и пехота. Они еще затемно притащили к прибрежным кустам резиновые лодки и плоты, а теперь переправляли на них первые ударные отряды через пограничные реки. Одновременно сотни германских бомбардировщиков нанесли удары по аэродромам, войскам и городам на глубину до 400 км от границы, включая Мурманск, Каунас, Минск, Киев, Одессу, Севастополь. Мощные ударные группировки сухопутных войск германской армии перешли в наступление на фронте от Балтики до Карпат. Одновременно начались бои южнее Карпат вдоль румынской границы до Черного моря. В войну против СССР на стороне фашистской Германии вступили Венгрия, Италия, Румыния и Финляндия.

Немецкая армия к моменту вторжения была намного лучше оснащена, чем наша, отмобилизована, имела продвинутый военный опыт, была опьянена успехами. Она насчитывала вместе с войсками своих союзников 5,5 миллиона человек, более 47 тысяч орудий и минометов, около 4,3 тысячи танков и до 5 тысяч боевых самолетов.

Огромной гитлеровской армии вторжения противостояла группировка советских войск, имевшая 2,9 миллиона человек, 37,5 тысячи орудий и минометов, 1475 танков и 1540 боевых самолетов. Боеспособность немецких солдат, их выучка во всех родах войск были высокими, но особенно хорошо были подготовлены к войне танковые части. Большое значение, несомненно, сыграла внезапность удара. В руки немцев сразу попала стратегическая инициатива, и вырвать ее было очень не просто.

Воины пограничных застав и укрепрайонов мужественно сражались. Но немцы сразу после саперов бросили в бой штурмовые отряды, которые подавляли огневые точки за Бугом и захватывали мосты. Вслед за ними через реку переправились главные силы первого эшелона наступавшей группировки противника. Для того чтобы нарушить связь и посеять панику, вместе со штурмовыми отрядами переправлялись группы диверсантов, переодетых в красноармейскую форму. В ближайшем тылу высаживались мелкие группы парашютистов. Диверсанты взрывали мосты, железнодорожные пути, телеграфно-телефонные линии, уничтожали склады. В эти дни войны советские войска отступали под напором превосходящих сил вермахта. Немцы вводили в бой все новые и новые группы войск. Они полностью господствовали в воздухе, и потери от бомбежек были очень велики. Обстановка усложнялась высадкой в тыл немецких десантов и паникой в связи с многочисленными ложными сообщениями о десантах, распространявшимися вражескими агентами. В зоне расположения войск подрывную деятельность проявляли немецкие шпионы и шайки бандеровцев. Они нападали на тылы воинских подразделений, взрывали мосты и распространяли ложные слухи. Ими и вражеской авиацией были выведены из строя узлы и линии связи. Радиостанций в штабах не хватало, да и пользоваться ими еще не привыкли, а кроме того, они постоянно забивались противником.