ответил Костя. — А я, между прочим, действительно мечусь и не понимаю, что происходит.

Я с трудом подавил смешок. Ну, добро пожаловать в отношения с Грасс, дружок. Эта девка кому угодно башку сломает, не применяя ни одной ментальной практики. Ибо сама отбитая на всю башку.

— Вообще это я все начал. Как вылечился, пригласил ее поужинать в одно милое местечко — хотел отговорить от учебы на психометриста. Мне тут профильный журнал попался, там большая статья по теме целительства — о том, насколько сложно поддерживать здоровье специалистов по психометрии… Проняло меня, в общем. А мы с Анькой хоть и познакомились при довольно спорных обстоятельствах, но… Нравится она мне, понимаешь, Миш? Просто нравится.

Ну здесь я был солидарен. Грасс случалось превращаться в форменную стерву, но было в ней что-то настоящее. Живая, эмоциональная, страстная — не как все те квелые кисейные барышни на балах, что боятся лишнее слово молвить. Это в Анне, конечно, притягивало. Но и проблем от Грасс можно было огрести немало.

— Погоди, Денисов, — ухмыльнулся я над чашкой. — Так ты у нас что, влюбился?

Товарищ отвел взгляд.

— Не знаю. Не уверен. Может быть. Больше всего меня смущает то, что ей словно все равно. Ну то есть что-то началось, как-то продолжилось. Вроде всех все устраивает, но…

— Но тебе нужно больше? — догадался я.

— Возможно. И я этого боюсь.

Да, делааа… Вовремя, конечно, одно на другое наложилось. Денисов-то, небось, уже настроил себе планов по завоеванию, а тут я с заданием от Корфа. Пожалуйте, сударь, в Дакию. Будем искать Юсупова. А девушки? А девушки — потом.

— Ты, Костя, главное, не ссы, — со знанием дела толковал я. — Момент для судьбоносных решений неудачный, и уж точно нечего сейчас пороть горячку.

— Да ей вот-вот уезжать в Константинополь! На это свой факультет психометрический!

— Вот и славно, — пожал плечами я. — Она подумает, ты подумаешь — что-то да и решится.

Но Денисова мои увещевания явно не успокаивали.

— А если она решит там остаться?

— Ну что ж теперь. Дама в своем праве. Мне тоже будет жаль, если Анька продолжит ломиться в эту дверь, но я ж не могу ее заставить. Взрослая девочка, должна сама взвесить все риски и все для себя решить.

— Но мы-то с тобой понимаем…

— Уверен, Анька знает про побочные эффекты от психометрии поболе нашего, — ответил я. — Но пойми, она такой человек, что должна до всего дойти своим умом. Если ты ее заставишь, запрешь или, не дай бог, еще удумаешь чего, чтобы ее остановить, тебе от этого пользы точно не будет. Возненавидит она тебя, Кость, и ты для нее окажешься в одном ряду с ее родственничками. Оно тебе надо?

Денисов растерянно покачал головой.

— Не думаю. Но она ж дурная!

— За то и любим. — Я залпом допил свой кофе и поставил чашечку на блюдце. — Но разобраться должна сама. И даже если тебе в голову втемяшилось, что ты жить без Грасс не можешь, что ж, мои соболезнования. К слову о печальном. Давай-ка теперь я расскажу, что надумал для нас с тобой Корф…

***

Проведя короткий брифинг, я оставил Денисова отсыпаться в его берлоге, а сам спустился к автомобилю. Голова раскалывалась — то ли от резко испортившейся погоды, то ли от голода, а может и от обилия кофе. Такими темпами я точно гастрит заработаю, организм-то не железный.

Устроившись на водительском сидении, я задержал руку над ключом зажигания и уткнулся лбом в руль. Витю пора было мыть и чистить, но по этой слякоти дело представлялось совершенно бессмысленным.

— Ладно, Мих, — вслух обратился я сам к себе. — Последний рывок до дома.

Тоже что ли обзавестись маленьким местом для ночлега в городе? А то с этой работой из Ириновки в Петрополь не наездишься.

К счастью, уже было поздно, и все пробки рассосались. Я лишь немного потолкался на Невском, затем вырулил на мост и перебрался с островов на “материк”. Здесь уже было почти пусто — лишь трамваи, подмигивая круглыми глазками, заставляли тормозить на остановках.

А на душе у меня было неуютно, и меня это неимоверно раздражало. Нет, дело точно не в командировке пусть даже в не самую безопасную Дакию. Наоборот, грядущую поездку я воспринимал как благо. Сменю обстановку, увижу землю, на которой погиб брат, и воздам почести. Почему-то такая мелочь, как возложение цветов к обелиску на месте битвы, где не стало Петра, казалась мне очень важной. И ведь не было в Петькиной гибели никакой тайны — война есть война. А я все равно чувствовал, что… не попрощался толком что ли…

Но кошки скребли не поэтому. Внезапно для самого себя я понял, что все же приревновал к Грасс. Казалось бы, я никогда не допускал и намека на близость, но, видимо, настолько привык, что Анька делилась секретами только со мной, что…

— Дурень ты, Соколов, — вздохнул я и выехал на шоссе. Здесь можно было позволить себе разгуляться, и я втопил педаль газа. — Надо было раньше суетиться.

Да только надо ли было?

Аня Грасс мне нравилась — и пусть в моем вкусе был другой типаж девушек, эта оторва умела красть сердечко. Мне импонировала ее честность, открытость, но…

Я ни на минуту не забывал, почему мы подружились. Да, Радамант вряд ли заставлял ее делиться со мной всем сокровенным, но я не мог избавиться от параноидального ощущения, что он слишком хорошо приглядывал за своей последовательницей.

А Радаманту я не доверял.

Денисов знал про косоликого хрен и трошку, так что ему до какой-то поры было простительно быть слепым. Я же себе такой роскоши позволить не мог. Не имело значения, решит Грасс стать психометристкой или выберет другой путь — пока она держалась Радаманта, пока выполняла его поручения и работала на надеждинцев, она представляла угрозу.

Впору было бы разорваться между Соколовым-человеком и Соколовым-ищейкой, но я свой выбор сделал давно и предпочитал его держаться. Я действовал в интересах тайного отделения и государства. И если это означало наступить себе на горло и отпустить Грасс на все четыре стороны, что ж… Обидно, но такова жизнь. И все же что-то царапнуло душу.

А вот как втолковать Денисову, что Анька могла с ним играть, я не знал. Парень казался слишком растерянным и влюбленным, чтобы прислушиваться к доводам рассудка.

— Хорошо хоть у этих все понятно, — прошептал я, проезжая мимо целовавшихся у озера Сереги и Ольги. Опять сбежали после ужина. Впрочем, у нас в семье уже